Найтблюм: Признаки жизни
Шрифт:
– Моей секретарше…, – продолжал директор, не обращая на это внимания, – и посмел заляпать мой стол, словно жалкий свинопас.
Его протяжный гулкий голос, казалось, заставлял стены содрогаться.
– Неужели? Тогда, наверное, мне стоит отдать их Блаубергу или Хэртвуду быть может? – отпарировал молодой человек и нарочито медленно потянулся за папкой.
Директор не глядя его опередил, подтянув папку к себе. Репортер остановился, на лице его заиграла победная улыбка. Он нервно моргнул, когда
– К сведению тебе. Всё что лежит на моем столе, – сказал директор, – принадлежит мне.
Вылетев из кабинета, молодой человек приземлился точно на стол секретарши и, наверное, сгрёб с него всё вместе с ней самой, если бы та предусмотрительно не освободила его за минуту до этого. Так или иначе, долго лежать на столе ему не пришлось, так как за его ремень и ворот уже схватились жилистые руки директора и, стащив со стола, швырнули прямо на пол, на котором к счастью оказался мягкий шерстяной ковёр.
Лицо бедняги порозовело от возмущения, а глаза безостановочно бегали по сторонам, не то в поиске какого-либо предмета самозащиты, не то попытке понять как себя вообще вести в данной ситуации. Подняв его за шкирку, как провинившегося котёнка, директор протащил пытающегося протестовать репортёра через всю приёмную. Собрав им пару светильников, за один из которых тот попытался ухватиться, директор подтащил нахала к выходу и чуть было не расквасил ему нос об входную дверь, но сметливый парень быстро догадался собственноручно распахнуть дверь, в которую и был вышвырнут. После чего та с грохотом захлопнулась.
Проскакав дюжину шагов спотыкаясь, потому как ноги его никак не успевали за преданным ему ускорением, репортёр в итоге грохнулся боком на мостовую. В бессилии молодой человек оскалил зубы и уронил голову, чуть было не расшибив их об обшарпанный камень, что так неудачно подвернулся прямо под его лицо. Несколько секунд поразглядывав мощёную дорогу, он повернулся, уселся на зад и оглянулся на дверь с таким неистовым видом, будто готовящийся к осаде замка солдат, но вскоре глубоко выдохнул и постарался успокоиться.
Оправившись, молодой человек поднялся и, отряхнув одежду, попытался собрать остатки своего достоинства. Пару мгновений спустя он снова поднял взгляд на дверь и, не успев даже удивиться, получил в лицо брошенным ему конвертом.
– Минус разбитый светильник, – рявкнул резкий голос из-за двери, вновь захлопывая дверь.
– Ах ты засранец! Думаешь, я упаду до такого? – выпалил в сердцах репортёр. – Можешь оставить деньги себе!
И с этими словами пинком запустил жёлтую хрустящую пачку в дверь красного дерева.
Но заметив, как несколько прохожих, наблюдавших сцену при этих словах впились в конверт взглядом, поспешил-таки подобрать его.
Преисполненный мыслями о пережитом унижении, он нагнулся, чтобы поднять пачку и не сразу заметил стройные ножки во вновь отворившейся двери. Застыв в таком положении, он почувствовал себя глупее некуда и поспешил разогнуться.
– Ваша шляпа, мистер Робби, – умело сдерживая улыбку, сказала секретарь.
***
Словно по щелчку улицы окатил мягкий согревающий свет. Хмурые тучи убежали к горизонту, словно испугавшись внезапно появившегося солнца. День обещал быть хорошим. Посмотрев ещё раз в окно и умилённо вздохнув, человек в сдержанном дорогом костюме снова перевёл взгляд в большое зеркало перед собой. Повертев головой в поисках пропущенных расчёской волос, он снова окинул себя взглядом с головы до ног. В зеркале отражался высокий, хорошо сложенный мужчина с едва занимающейся сединой. Строгий, тяжёлый взгляд, орлиный нос, узкие черты загорелого лица, широкий подбородок. Несмотря на то, что пиджак сидел на нём как влитой, он ещё раз одёрнул ворот и вновь поправил галстук. Потом взглянул на часы: 12:56. Как можно было предположить, этот мужчина был очень щепетилен когда дело касалось его внешности.
Он бросил взгляд на офис, хорошо просматриваемый через стеклянную дверь. Работники суетились, никто не сидел без дела, несмотря на близившийся перерыв. Сам он на работу никогда не приходил раньше девяти, впрочем, и с работы он уходил ровно в шесть, ни минутой раньше, что, несомненно, показывало пример его подопечным. Хотя и без этого работники его «скромной», как он сам любил говаривать, риэлтерской фирмы, которая включала в себя сорок один офис и стояла в пятерке крупнейших во всем Королевстве, были из числа тех людей, которые в своё время готовы были буквально драться за место в ней. Действительно, чтобы попасть на работу в «Хэртвудс» нужно было из кожи вон лезть. Обычно конкурс составлял пятьдесят человек на место. И не простых человек, требования были действительно высокие.
Мэннинг Хэртвуд потирал запонку на манжете, он вспомнил о недавнем звонке его, теперь уже бывшей, супруги и его передёрнуло. А ведь когда-то он был просто без ума от этой женщины. Буквально на минуту он задумался о том, как же можно было прожить с ней столько лет и в итоге понять, что он совсем не знает её. Возможно в чём-то была и его вина, он этого не отрицал. Но так, как она обошлась с ним… он даже и подумать не мог. Так подло ударить ему в спину, когда он больше всего нуждался в поддержке. Много чего было, конечно, и до этого, но такого вытерпеть он не смог. Поэтому он позаботился о том, чтобы лишить её всего и приложил все свои силы, а их у него было предостаточно, для того, чтобы в итоге суд присудил ей жалкие гроши, которые она с её расточительностью спустит за неделю. Подавив грустные воспоминания, балласт которых уже давно нужно было сбросить, он схватил шляпу со стола и, открыв дверь, оторопел, увидев ехидную улыбку прямо перед собой.
– Как поживаешь, Мэни? – бодро отчеканил высокий человек в плаще.
– Как же тебя занесло в такую глушь? – быстро подхватив настрой, ответил Мэннинг.
– Решил повидать старинного друга, – натянув улыбку, ответил нежданный гость.
– Старинного?! Умеешь подбодрить. Теперь я чувствую себя на все сто… лет.
– Мы же опаздываем! – сказал человек, взглянув на часы с наигранным удивлением.
– Да ты что!? И куда же?