Назад к жизни
Шрифт:
Снова неприятная, иррациональная игла ревности уколола в самое сердце, заставив поморщиться.
Обругав себя, я мило улыбнулась.
— Нет, — мне не хотелось снова попадаться на глаза Стоянову, как не хотелось и наблюдать за их общением с Ириной. — Сейчас мне бы остальные экзамены сдать.
Но и остальных экзаменов опасалась я напрасно — они прошли ровно и спокойно. Успокоившись после матстатистики, я сдавала один экзамен за другим, получая хорошие оценки и искреннее удивление преподавателей, которые в отличие от Стоянова отыгрались за мои прогулы по полной программе. Память и опыт
Анжелика тоже сдала сессию, однако в отличие от меня с большой натяжкой, ходила понурая и злая — отец серьезно уменьшил ее финансирование. Я не могла бросить ее в этот период, хоть и прекрасно сознавала, что дружба наша основана скорее на прошлом, чем на будущем. Мне стало с ней откровенно скучно, вечеринки больше не прельщали своей яркостью, сплетни за спиной других людей вызывали глухое раздражение, обсуждение ее отношений с парнями — откровенное непонимание.
Впрочем, дружба с другими людьми у меня тоже не очень-то получалась: Многие вещи, которые были интересны сокурсникам, для меня стали пройденным этапом. Гораздо приятнее было провести время с мамой за бокалом белого вина, обсуждая новости дня, книги, которые мы читали по очереди, политику, фильмы. Единственным приятным исключением в этом плане стала Наталья, которая после отъезда Ирины домой, осталась в городе одна.
Она была спокойной, разумной девушкой, немного замкнутой, но вдумчивой. Много читала, любила, как и я, музыку, любила готовить и печь печенье, для чего я с радостью предоставила ей нашу кухню.
Свой день рождения я провела в компании мамы и Натальи, сказав Анжелике, что чувствую себя не очень хорошо.
— Не очень-то хорошо лгать лучшей подруге, — заметила Наташа, когда мама ушла спать, оставив нас одних в комнате.
— Верно, — согласилась я, — но не могу я, Наташ. И оставить ее не могу и общаться с ней пока нет ни сил, ни желания.
Я боялась рассказать Наталье, да что там, даже маме, что именно предложила сделать Анжелика в отношении Стоянова, в случае если я завалю экзамен. Поступок был настолько подлым, что даже сама мысль о том, что это можно совершить вызывала у меня стыд.
Как бы я этого не хотела, Михаил не выходил у меня из головы. И примерно через неделю после завершения сессии признала сама себе: я отчаянно скучаю по этому человеку. Так не должно было быть, я должна была забыть его, как и он меня.
— Да, — заметила Наташа, — ты сильно изменилась. Очень сильно. Это заметили все: манеры, внешность, характер. Стала с одной стороны мягче, дипломатичнее, но в тебе появился какой-то стержень, не говоря про твой стиль. И, кстати, многие парни с курса стали поглядывать на тебя с интересом.
Я заметила. Особенно Андрей — моя первая, крайне неудачная любовь. Всего год назад, когда мы вместе учились в школе, он смотрел на меня с пренебрежением, а я на него как на божество. Сейчас я не один раз ловила на себе его задумчивый взгляд, а для меня он существовать перестал.
— Забавно, — скрывая легкое смущение, засмеялась я. — Только мне они не очень интересны. О чем с ними говорить, Наташ? У них ведь сейчас на уме одно.
— Да, о тебя многие зубы пообломают, — усмехнулась она. —
— Ты, оказывается, злюка, — рассмеялась я, наливая себе еще бокал. — Что насчет тебя?
— О, я холодна как лед, — в тон мне отозвалась подруга. — Меня сейчас больше учеба заботит, чем отношения. Не хочу… — она прикусила губу и очень тихо призналась — не хочу как моя мать: родить в 18, выйти замуж и всю жизнь терпеть грубости от мужика.
— Ты поэтому домой не поехала? — через несколько минут томительного молчания, все-таки спросила я.
— Чего я там не видела? Лучше все лето работать, чем слушать отца и его скандалы.
— В такие моменты я и думаю, что хорошо, что отец нас с мамой бросил много лет назад, — призналась я. — Он тоже много с мамой скандалил, один раз меня ударил по лицу — это стало для нее последней каплей.
— У твоей хотя бы хватило силы с ним расстаться, — вздохнула Наталья.
— Ну, она собрала его чемоданы и выбросила их на лестницу. Больше мы его и не видели. К счастью.
— Умница!
Мы замолчали, глядя на великолепный закат.
— А что Ирина? — вопрос сорвался с языка прежде, чем я успела подумать.
— В смысле?
— Ну, ей кто-то нравится?
— О! Тот, кто ей нравится, ей не по зубам.
Вот, дьявол! Значит мне не показалось….
— Это Стоянов, да? — почему я чувствую досаду?
— Ого, — выдохнула Наталья, — вот это наблюдательность. Иринка вроде особо не отсвечивает. Да и староват он для нее….
— О, Наташ, не говори глупости, — вопреки кому в горле, я не смогла не защитить его, — если чувства искренние, то возраст не самая большая помеха……
— Кира, ключевое — если чувства искренние. Он холоден, как лед. У него таких, как мы сотни каждый год. С учетом того, что мужик далеко не урод, каждый год находится такая вот Ирина. К счастью, он мудрее нас. Иринка все это понимает, хоть и бесится знатно. Она ревнивая, — смущенно признала Наталья, словно бы защищая подругу. — Будем надеяться, что она это перерастет.
Я молча кивнула, боясь признаться самой себе, что подленько радуюсь бесперспективности влюбленности Иринки.
— Что ж ты, зараза, творишь? — спросила я позже у своего отражения, злясь на самое себя. — Опять на те же грабли? Мало было? Хочешь добавки?
Увы, аутотренинг не помогал.
— Не хочешь передохнуть, Кира? — мама подошла совершенно неслышно.
Летнее солнце палило без жалости. От жары рубашка прилипла к спине, а волосы падали на лоб влажными прядями, хоть я и старалась работать в тени, перемещаясь по грядке. Прополка никогда не входила в перечень моих любимых занятий, но, как ни странно, сейчас она вызывала гораздо меньше отвращения, чем раньше.
— Все в порядке, мам, — я стерла пот со лба. — Я в норме. Скоро закончу.
Никогда не любила работать в огороде, но…. мама любила нашу дачу. Раньше я всеми силами пыталась избежать поездок, а сейчас не хотела терять ни одной драгоценной минуты рядом с ней. Больше я не допущу фатальных ошибок, не дам смерти забрать у меня самого родного и близкого человека в мире.
— Кира, ты решила побить рекорд стахановцев? Три грядки за утро — это даже для меня слишком.
— Труд из обезьяны сделал человека, мам. Может, мне тоже поможет…. — пробормотала я, вздохнув, и села прямо на горячую землю, давая отдых спине и рукам.