Назад в СССР 5

Дамиров Рафаэль

Катков потянулся за удостоверением.

— Спрячь, — осек я его. — Скажи, вам телеграмма.

— Дык я на почтальона не похож, — посмотрел на свой живот Алексей. — И сумки у меня нет.

— А ты встань боком, будто сумка у тебя на другом плече. Смотри в глазок чуть устало, и не переминаясь на ногах. Ты служитель почты. Уверен, что каждая квартира тебя впустит.

Действительно, в эти времена при фразе “Вам телеграмма” распахивались любые двери. А сама процедура отправки телеграммы была чем-то вроде ритуала, подчеркивающим значимость и серьезность этого процесса. На почте заполняли специальный бланк:

адрес, текст как можно короче и без знаков препинания. Почему-то до сих пор на почтах использовались перьевые ручки. Писать ими неудобно, они уже были ржавые и капризные. Да и чернил было всегда на самом донышке. Шариковых ручек, видно, на почте на общее пользование не хотели выставлять. Стырили бы их вмиг после заполнения первого же бланка. Но даже сейчас, при копеечной стоимости шариковых ручек, все равно на некоторых почтах живут перьевые. Они вкупе со старомодными бюро, деревянными столиками и стульями с откидными сиденьями, которые бухали при вставании, возвращаясь на место, создавали некую архаичность. Наверное, эта архаичность нужна была, чтобы подчеркнуть официозность и серьезность такого заведения, как советский главпочтамт.

Катков нажал на звонок. Тот бзыкнул звуком бормашины. Тишина…

— Давай еще, — прошептал я, выглядывая из-за угла.

Алексей поднял палец, но нажать не успел.

— Кто?! — недовольным сонным голосом пробурчала дверь.

— Это я, почтальон.

Я схватился за голову, сдерживаясь в выражениях. Блин, сказал же ему одну фразу проговорить и все. Какой, нахрен, почтальон? Хорошо хоть не Печкин.

— Чего надо? — в голосе из-за двери появилась подозрительность.

— Вам телеграмма. Распишитесь в получении, — сымпровизировал Алексей.

Дверь нехотя забряцала цепочкой, щелкнула замком и распахнулась.

— Ну, здорово, служитель врат, — я шустро вырос в проходе.

Вчерашний швейцар попытался захлопнуть дверь, но я преградил ей путь носком ботинка, а сам уже протиснулся внутрь.

— Миша, кто там? — раздался недовольный женский голос из спальни…

— Милиция, — я показал удостоверение. — А вы, я так понимаю, гражданин Войнов Михаил Сергеевич?

Хозяин квартиры растерянно кивнул, озираясь на спальню.

— Собирайтесь, в отдел поедете с нами.

— А в чем, собственно, дело? — тот всё пятился. — Я уже заведующему говорил, ящик с сервелатом пропал не в мою смену.

— Разберемся, — холодно проговорил я, буравя его взглядом.

Странное дело. Недовольная женщина, что подавала голос из спальни, теперь молчала в тряпочку и не спешила поглазеть на незваных гостей.

— А кто у вас там? — кивнул я на кривой, поросший потертыми обоями и полумраком коридорчик, ведущий в спальню.

— Да так, никого… — пробормотал Войнов, почесав кучеряшки на босой груди.

Из одежды на нем были только черные трусы и тапки, что улыбались щелками потертостей. В квартире пахло кошками, прогорклым табачным дымом и свежим перегаром.

— Подруга? — шагал я на Войнова, подбираясь ближе к спальне. — Почему скрываете? Жена из дома, мыши в пляс? Нехорошо, Михаил Сергеевич… Нравственно разлагаетесь, так сказать…

— Да не женат я вовсе, — швейцар попытался полуголой тушкой перекрыть вход в спальню. — Там женщина, не одета… Куда вы ломитесь?..

Глава 13

Я

попробовал отодвинуть швейцара с прохода, но тот вцепился в косяк всеми четырьмя конечностями и что-то надрывно кудахтал, будто отчаянная наседка, защищающая цыплят от коршуна.

Я не стал долго церемониться и предъявил весомый аргумент — тычок кулаком в пузо, между пупком и грудиной. Чувствительный, но провел я его без фанатизма, чтобы привратник совсем не задохнулся.

Михаил охнул на вынужденном выдохе и сложился пополам, словив спазм дыхалки. Я мягко взял его за кудри и отвел в сторону, как телка за носовое кольцо. Он сполз по стеночке в уголке, пытаясь матюгаться сквозь судорожные попытки сделать вдох.

Я тем временем шагнул в спальню, где, со слов “наседки”, находилась очень голая женщина. Такая голая, что даже милицию нельзя впускать.

Вошел в комнату, и вдруг над головой что-то мелькнуло. Сработала реакция боксера. Если что-то мелькает, значит, надо уворачиваться. Резко ушел в сторону нырком, и вовремя.

Над макушкой просвистел увесистый предмет, чиркнув по волосам. В следующую секунду я выбросил “двоечку” в сторону предполагаемого противника, но не попал. Там уже никого не было. Зато в углу жалась девушка с увесистым вентилятором из литого алюминия в руках. Вот сучка, чуть меня по башке советским прибором не отоварила!

— Бросьте вентилятор, сопротивление бесполезно, — проговорил я фразу из боевика девяностых, хотел добавить еще “вы окружены”, но посчитал лишним. Как я могу ее один окружить? Каткова что-то совсем было не видать. Тылы, наверное, прикрывает. Глубокие…

Тетя оказалась вполне себе одетой. Блузка и юбка, правда, блуза странно топорщилась из-под пояса, видно, наспех напяливала.

Нападение с вентилятором, кофта наспех, затравленный вид — все свидетельствовало о том, что воительница не собиралась вступать в беседы с органами, а планировала прорываться с боями и даже с потерями (со стороны противника, конечно, таким советским вентилятором запросто черепушку можно проломить).

И только сейчас я смог нормально разглядеть ее лицо, которое показалось до боли знакомым. Япона-матрена! Так это же… Наша подозреваемая. Ну точно! Тот же овал лица, что на фотороботе, тот же взгляд, только волосы не такие пышные, больше на прошлогодние сосульки похожие. Без парика просто.

Между тем, дамочка по моему радостно-охотничьему взгляду поняла, что творится в моей голове, и решила биться до последнего. Снова замахнулась вентилятором, хотя стояла поодаль. “Швырнет сейчас, гадина” — мелькнула в голове правильная мысль. И точно, метнула преступница в меня серебристый снаряд с тремя кожистыми лопастями.

И снова реакция боксера пригодилась. Да и руки относительно хрупкой тети не преспособлены метать вентиляторы и прочие увесистые бумеранги, даже в состоянии аффекта при виде заклятых врагов, правоохранителей.

Полушаг влево с небольшим поворотом, и вентилятор, вращая лопастями, неуклюже пронесся мимо, будто винтовой истребитель довоенных времен. Но он не впечатался в стену. Как ни странно, стука и грохота не послышалось за моей спиной. Он врезался во что-то мягкое.

— А-а-а!!! — судя по истошному воплю сзади, он угодил в человека, а вернее, в швейцара (просто Катков бы иначе вопил – удивился бы больше).