Назад в СССР 5
Шрифт:
Отец хмыкнул, и я понял, что, несмотря ни на что, в чём-то он собой доволен.
— Отомстить хотел – окну? — усмехнулся я.
— Ну, ты меня совсем за дурака не держи. Знал, что меня загребут. У меня такой план новый был. Резонанс поднять, а в итоге буря в стакане получалась. Воронок меня, конечно, проглотил и в отделение доставил. Я показания такие стал давать, будто бред сумасшедшего. Что людей славного города Ельнинска травят. Думал, слухи поползут и народ встрепенется. Ан нет! Не стали они такие показания записывать, сделали пометки, мол, от дачи показаний отказался. И
Мы хором вздохнули, только каждый о своем.
— А как ты хотел? Для нее ты сумасшедший дебошир. Что с тебя взять?
Но отец молчал без вины или стыда. Очень твердо молчал и решительно. Потом сказал:
— Надо что-то делать, Андрюха… — и с надеждой посмотрел мне в глаза. — Обещал я Витьке разобраться. Не могу перед покойничком опростоволоситься. Неспокойно ему там будет, — отец ткнул пальцем в небо. — И меня совесть гложет.
— А ты-то причем? Ты сделал все, что мог…
— Не все… Ты вытащишь меня отсюда?
— Нет уж, — замотал я головой. — Давай до звонка. Сколько тебе осталось?
— Пять дней еще, — вздохнул отец. — Черствый ты, Андрей. Людям помощь нужна, а ты…
Я только покачал головой. Папаша, кажется, хоть и понял мои намеки, не вполне понимал, во что ввязался – а вернее, во что ввязал и меня.
— А кто сказал, что я не буду им помогать? Просто без тебя. За тобой и так блюдут. Так что лучше, если ты тут повкалываешь, лопатой помашешь, а я пока разберусь. Только кушай больше, что-то неважно выглядишь.
— Да я и так жру, как Робин-Бобин, — отмахнулся отец. — Не в осла комбикорм, как говорится. Кормят тут, конечно, не как в старом фильме, где студент Шурик на стройке кефиром с булочкой довольствовался, а его подопечный-суточник шашлык уплетал. Но зато три раза в день. А в ИВС-е два раза. Кто на стройку выходит, тех, наравне с работягами, в обед сытно потчуют. Не баландой и не кашей на воде.
— Ну вот и отъедайся на свежем воздухе, а я пока справки наведу об умерших. Расскажи мне все по порядку, я записывать буду – пока, вроде, тебя тут никто не торопит. Кирьяновы их фамилия? Где они проживали?..
***
Нужный дом на улице Большевистской я нашел без труда. Городок оказался компактный. Образовался по случаю разработки гравийного карьера. Рядом с карьером, не отходя от кассы, еще Ельнинский щебеночный завод отгрохали.
Я вошел в подъезд панельки. Дом относительно свежий, лет пять как построили, наверное. Вот и нужная квартира с роковым номером тринадцать. Здесь умирала целая семья, три поколения почти враз. Что за хрень с ними приключилась? Может, ртутью их кто траванул? Самое первое, что надо сделать, это осмотреться на месте происшествия. А там уже прикинуть, что к чему.
Звонок не работал, и пришлось постучать. Тишина мертвая. Стукнул еще сильнее. Прислушался.
Позвонил в соседнюю дверь. Время буднее, велика вероятность, что дома никого. Но, на мою радость, за дверью зашаркали тапочки. Неспешно зашаркали, с приволокой. Кто-то в возрасте сейчас мне откроет. Дверь щелкнула замком и распахнулась, не слышно было даже вопроса – кто пришел.
На пороге стояла старушка с не по годам пушистой, но белесой шевелюрой. Этакий одуванчик в халате, на который хочется дунуть. Но дуть я не стал, а бросил улыбчивое “здрасьте”.
Бабушка смерила меня любопытным взглядом и недовольно проскрипела:
— Машки нет… Не знаю, где опять шляется. Об учебе думать надо, а к ней хахали шастают и шастают.
— Я не к Машке, я к вам.
— Ко мне? — бабушка икнула от удивления, но потом сообразила, что нарисовался я вовсе не по амурным делам, и вдруг оживилась. — Ну проходи, чего встал. Чай будешь?
— Не откажусь, — я снял ветровку и прицепил ее на настенную вешалку. Она была в виде рамки из прутков со штырьками, на концы которых накручены черные шарики.
В квартире светло. Ремонт еще сохранился от застройщика. Простенькие обои в василек, на полу не сочетающийся со стенами советский линолеум в желто-коричневый ромбик. Пахло кипяченым молоком и булочками.
Я уже давно перестал удивляться гостеприимству советских граждан. Когда не было интернета, мобильников и прочих зомбоящиков, люди ходили в гости гораздо чаще. И, естественно, без предупреждения. А как предупредишь? Телефоны-то далеко не у всех имеются, а голубиная почта уже в прошлом. Так что считалось нормальным, если гости нагрянули нежданно-негаданно. Да еще и с детьми, с селедкой и трехлитровой банкой пива. “Званные” вечера тоже были, конечно, но такие посиделки приурочивались к праздникам. И даже открытки в киосках “Союзпечати” продавались с надписью “Приглашаем в гости!”
— Меня Людмилой Петровной зовут, — мы прошли на кухню, и бабуля щелкнула под чайником на плите пьезозажигалкой на длинной ручке в красной пластмассе. — А чего пришел-то?
— Из милиции я. Насчет ваших соседей пришел поспрашивать.
— Ну, наконец-то! — всплеснула руками бабушка. — Заинтересовались власти. А я говорила, а мне не верили… Ах, какие люди были замечательные эти Кирьяновы!
— Что говорили?
— Иди руки сперва помой, — распорядилась хозяйка. — Имя есть у милиции?
— Андрей, — я сходил в ванную. — Ну, рассказывайте, Людмила Петровна. Я вижу, у вас своя есть версия смерти Кирьяновых.
— А как же, — кивнула та. — Только мне никто не поверил, а тут ты пришел. Значит, заявление мое рассмотрели все-таки?
— Рассмотрели, — со знающим видом кивнул я. — Только я хочу услышать от вас все лично. Для того и пришел.
Я весь превратился в слух, однако хозяйка выкладывать не торопилась. Разлила чай и выставила на жестяном подносе с росписью под хохлому домашние булочки с маком. Запах такой, что я чуть не забыл, зачем пришел. Давненько я не пробовал домашней выпечки.