Названная женой
Шрифт:
— Ты подарил мне Уголька? — вспомнила она недавнее приятное знание.
— Сомневаешься в моём слове? — высокомерно-холодно ответил Нис. — Или тебе больше по нраву драгоценности? Если так…
— Нет-нет!
Пока Гвенн судорожно вспоминала, какой из жестов, столь значимых для ши-саа, здесь подойдёт больше, рука сама сжалась в кулак и прижалась к сердцу.
— Я благодарна тебе! — с коротким поклоном произнесла Гвенн.
— Никогда не делай так, Гвенни, — мягко отнял Нис руку от её груди. — Это значит: моя жизнь
— Это воинское приветствие стражей-волков.
— Ты воевала? — прищурился Нис совсем как Айджиан.
— Нет. А то бы знала фоморов… прости, — поправилась царевна, — ши-саа поближе. Может, и хорошо, что не воевала. Но стрелять люблю.
— Клянусь тёмным Ллиром, это невероятно забавно! — послышался весёлый голос Дроуна. — Мой царевич, не ожидал увидеть вас так рано.
Нис кивнул, не размыкая губ.
— Гладкой волны, княжич Тёплого моря, — дотронулась пальцами Гвенн до лба и груди, не став указывать Дроуну на его невежливость: тот счёл нужным поздороваться лишь с царевичем.
— Она быстро учится, — произнёс Дроун, выверенным движением отбросив на спину длинные тёмно-каштановые пряди. — Особенно для верхней. И для женщины.
Гвенн улыбнулась ещё милее, скрывая бешеное желание вцепиться в смазливую улыбчивую физиономию.
— Не знала, что для ши-саа покорность и знание языка жестов — главное достоинство жены.
— Не для всех, — проронил Нис.
— И красота, разумеется, — ничуть не смутился Дроун. — Ваша, царевна, хоть и отличается от красоты ши-саа некоторой э… — опасливо покосился на царевича, — дикостью, оттого ещё более привлекательна. Так почему вы приветствовали Ниса как воин?
— Волчицы, знаете ли, служат, если у них есть к этому стремление, — пожала плечами Гвенн.
— О, дикие нравы! — воздел руки Дроун. — О, тёмный Ллир!
— О, светлый Луг! — поддразнила царевна.
— Про Луга, моя царевна, лучше не упоминайте в морском царстве, — произнес Дроун, а Нис, закаменев, молчал, что всё больше тревожило Гвенн.
— Почему?
— Потому что именно с ним воевал Балор Первый.
— И тем не менее, пусть отцом Луга был Балор, но матерью — благая ши. Кстати, из Дома Волка, бывшего тогда Домом Ночи.
— Что же, нашу историю вы знаете неплохо, — снисходительно одобрил Дроун.
— Нашу общую историю, — отступила на шаг Гвенн и положила ладонь на плечо отвернувшегося царевича. — Судьбы ши-саа и благих ши слишком сильно переплетены, ненависти в этих нитях куда больше, чем любви. Но всё меняется. Нис, — обратилась она к отвернувшемуся царевичу, — проводи меня к Угольку.
— Ты же говорила, что никогда на него не сядешь, — ответил Нис, не поворачиваясь и не трогаясь с места. — Он принадлежит тебе, и только.
— Зачем иметь коня, если не ездишь на нем? — удивилась Гвенн.
— Для престижа, — ответил Дроун за Ниса. — Хотите, я
— Я хочу, чтобы меня проводил мой супруг, — ответила Гвенн, потянув того за рукав кафтана. — Но я благодарю вас за желание. А сейчас я хотела бы побыть со своим мужем наедине, если позволите.
Нис, который был совершенно естественен и с коньками, и со скатами, превращался в ледяную статую рядом с Дроуном! Причём не как советник, который мог одним своим видом заморозить половину Благого двора, нет, Нис окаменевал сам.
Утащив царевича к стойлам, Гвенн, прислонив Ниса к плетёной из водорослей изгороди, попыталась донести очевидное:
— Тебе нельзя выказывать свою неприязнь настолько явно.
— Почему?
— Потому, что если ты что-то будешь решать, то твоё решение не должно быть связано с твоим личным отношением!
— Почему? — безразлично переспросил этот фомор.
Гвенн выдохнула сквозь зубы.
— Не все дела будет вершить твой отец. Как ты прожил эти две тысячи лет, не понимаю?!
— Скучно, — всё с тем же каменным выражением произнёс Нис.
Царевна, не удержавшись, фыркнула.
— И кто теперь не держит лицо? — улыбнулся царевич глазами и уголками губ.
— Поймал! Ты меня поймал! — окончательно расхохоталась Гвенн. — Ты, если захочешь, можешь быть просто обворожительным! Нис, пообещай мне в следующий раз улыбнуться этому княжичу Тёплого моря.
— Этой мурене, которая смотрит на мою жену, как на самую сладкую рыбу? — Нис изогнул губы в улыбке, больше похожей на волчий оскал.
— Так это была ревность?! — Гвенн посерьёзнела. — Это обманка: я ему даже не нравлюсь. Он хочет тебя изысканно позлить — и у него выходит. Зачем, пока не знаю. Может, ждёт, что ты сорвёшься; может, проверяет меня? Много чего «может быть».
— Он нравится девушкам и многих укладывал на песок.
Брови Гвенн поползли вверх.
— «Укладывал на песок»? Если это то, о чём я думаю, то у нас это называется «оборвать подол».
Она поджала губы от обиды. То Нис уверен, что драгоценности ей интереснее конька, то думает, что она будет вешаться на шею первому попавшемуся фомору!
Нет, с Нисом ей определенно нужно запасаться выдержкой. Где бы только ее нарыть?
— Узы брака священны для благих ши так же, как и для ши-саа, — успокоив бушующую кровь, мягко произнесла царевна, — а Лугнасад, праздник свободы, у вас вряд ли празднуют, да и я дала слово тебе. И я не собираюсь нарушать клятву.
Заметив краем глаза появившегося в проходе Дроуна, Гвенн протянула с придыханием:
— Мой Нис!
Царевич замер, зрачки его расширились так, что стал виден лишь темно-зеленый край радужки, бархатный, как бездна океана. Словно внутри огонь зажегся, привлекая и маня. Гвенн, отбросив собственные смутные мысли, привстала на цыпочки, закинула руки за его шею и дотянулась до губ.