Названная женой
Шрифт:
Лайхан спросила словно бы в сторону:
— Нис позвал вас посмотреть на медуз?
— Судя по тому, как ты это говоришь, это приглашение имеет несколько иной смысл, чем просто полюбоваться на плавающий студень.
— Морской мир полнится слухами уже потому, что наш царевич вчера использовал магический купол, — Лайхан тоже полюбовалась делом своих рук и осталась довольна. — А всем любопытным были видны лишь сине-зелёные переливы.
— «Не слишком усердствуй», — вспомнила Гвенн вчерашнюю
— Что? Простите, моя царевна, я чем-то обидела вас?
— Нис сказа-а-ал… — отчаянно всхлипнула она, — «Не слишком усердствуй».
— Милая девочка, и почему ты злишься? — Лайхан осторожно отвела руки Гвенн от её лица. — Сама-то как думаешь? Почему он так сказал?
— Потому что жена должна во всём подчиняться мужу, а я… — беспомощно всхлипнула Гвенн.
Как вести себя с царевичем, было совершенно непонятно.
— Потому что Нису нужна ты, такая, как есть. А не твои умения. Разве благие жёны подчиняются своим мужьям беспрекословно?
— Нет.
— Ты ещё слишком юна. Сколько тебе? Триста лет? Двести? Сто?
Гвенн качала головой на каждое слово, потом всё же выдавила:
— Восемнадцать.
Лайхан что-то пробормотала про детей и старых фоморов.
— Я не ребёнок! — в негодовании воскликнула Гвенн.
— Конечно, моя царевна. Иначе бы я не ошиблась в вашем возрасте. Но Нису — две тысячи лет. Если бы его интересовали постельные умения, он бы давно нашел себе мастериц…
— Из числа русалок?
Лайхан улыбнулась.
— Мы даём мужчинам то, что они хотят получить, Нис хочет только вас. Он же любит вас! Как вы этого не видите? Разве вам было плохо вчера?
— Если забыть про «не слишком усердствуй», то… — смутилась Гвенн, поняв, насколько разоткровенничалась. — Я теряюсь с ним, Лайхан! Никогда такого не было.
— Интересно, отчего это опытная в любовных утехах волчица вдруг теряется? — улыбнулась русалка, а царевна заморгала. — Если мне будет дозволено дать совет… Будьте честны с мужем. Вам это непривычно, и кажется, что вы обязательно проиграете, но это не так.
— Вот где он сейчас? Почему ушёл и ничего не сказал?
— О, вы не знаете, царевна, — сложила ладони перед собой русалка и опустила голову. «Пожелание мира и покоя», — вспомнила Гвенн. — Кто-то распустил слух, что все, воевавшие с благими, будут изгнаны.
— Нис, он?.. — взволновалась царевна. — Да что же это такое? Стоит только глаза прикрыть, как случается что-то неладное!
— Его слова оказалось достаточно. Теперь всё спокойно.
— Но кто-то упорно сеет смуту. Да где же он?
— Я здесь, — раздался голос супруга.
Гвенн подскочила с постели, оглядела себя.
— Не
— Гвенни.
Бархатный голос, бархатная зелень глаз… Стоит, подпирая плечом стену, и смотрит так, что Гвенн то окатывает ледяной водой самой глубокой впадины, то бросает в невыносимое тепло царских купален.
— Это тебе.
Черный бриллиант, огранённый в виде сердца, сияет на синей ладони Ниса.
— Очень твердый. Упрямый, как ты. Примешь его от меня?
Гвенн подобралась. Мерзкий демон, всегда живущий в душе, подсказал злые слова:
— Это что, плата за ночь?
Нис не изменился в лице, только зрачки расширились до края радужки. Сжал камень в кулаке и очень медленно опустил руку.
— Она была ошибкой, — ледяным тоном произнес он. — Это больше не повторится.
И Гвенн поняла: сейчас повернётся и уйдёт, оскорблённый. Хорошо если не навсегда.
Одним прыжком она оказалась подле мужа, обняла за шею, быстро осыпала поцелуями холодное, застывшее лицо: подбородок, щёки, сжатые губы.
— Нис, Нис, постой! Стой же! Я сама не знаю, что говорю!
Ухватилась за руки, вновь ставшие ледяными от злости, прижалась к груди и ощутила, как бьётся его сердце — тоже тревожно, как и у неё.
— Нис, ну скажи что-нибудь, побей меня за глупость, только не молчи!
— Не говори так больше, Гвенни. Это больно, — медленно произнёс царевич.
И как жить, если муж не прощает малейшей несдержанности?
Ну, хорошо, призналась себе царевна, не такой уж и малейшей.
— Зачем так сказала?
— Я же извинилась!
— Ещё нет.
— Прости меня, Нис, — опустила глаза царевна.
— И ты съёжилась, как будто ожидала удара.
— Ну, знаешь! Пожалуй, тебе правда стоит уйти, — с трудом выговорила Гвенн, внезапно ощутив себя так, словно осталась не только без одежды, но и без кожи. — Я извинилась второй раз в жизни! Тебе мало?!
— Не надо проверять меня, Гвенни, — прошептал Нис в самое ухо. — Я никогда не подниму на тебя руку. А знаешь, — тёплые губы прошлись по шее, — можно никуда и не ходить. Ты доверяешь мне, Гвенни?
— Я себе-то не доверяю.
И опять тёплые руки гладили спину, нежили, любили.
— Это тоже тебе.
Нис оторвался от Гвенн, вытащил из-за пазухи цветы. Девять белых пятилепестковых цветков с оранжевыми тычинками и желтизной у центра пахли душисто и сладко.
— Где ты их взял в море? — изумилась Гвенн.
— Съездил на тот остров, где раньше жили фоморы до того, как опустились под воду. Там старые храмы с древними богами, скачут обезьяны и растут деревья с очень плотными листьями.