Не ангелы
Шрифт:
Я нашёл кухню – она была пуста – и встал у приоткрытого окна. Внизу шумел город. Наш родной и любимый город. Москва. Такая близкая, изученная вдоль и поперёк. С каналами, с тёмными дворами, с разномастными домиками центральных улиц, с дурацкими фонарями, гаснущими не вовремя, с попрошайками в переходах и спонтанными концертами уличных музыкантов. Грязная весной, яркая летом, нежная весной и тихая – зимой. Мы впитали с молоком матерей противоречивый характер столицы, стали её частью, напитались воздухом, погрузились в атмосферу, задели отравленные страстями испарения. Мы брали. А она – отдавала. МЫ! Теперь же в отражении мутного стекла был только
За спиной послышались шаги, но я не шелохнулся. Мягкие руки легли мне на плечи и медленно, чуть поглаживая, опустились ниже по груди к животу.
– Скучаешь? – пропел нежный голос на ухо шероховато и волнительно.
– Отчасти.
– Я могла бы скрасить твой вечер… – девушка, чьё отражение я смутно видел в окне, смело и настойчиво рвалась в мой внутренний мир посредством примитивных ласк. А я, к своему стыду и её разочарованию, ничего не чувствовал. Ни возбуждения, ни желания продолжать игры.
– Увы…
– Другу Ди не по душе девушки?
– По душе. Но не сегодня.
– А ты мне так нравишься… – снова шепнула она, касаясь губами шеи.
Противно было осознавать, что всё это происходит со мной впервые, а рядом – неизвестная. Без имени, без истории, просто образ женщины. С таким же успехом я мог бы подвергаться вероломному нападению резиновой куклы. Безликая. Многоразовая. Пустая внутри. Для меня – пустая. Резервуар для физического. Я остановил её руки и довольно грубо отодвинул от себя, наконец-то повернувшись. Лицо выражало только разочарование, но скорее искусственное, чем искреннее. Она была красива.
До сих пор не знаю, какого цвета были у неё глаза. Помню только аккуратные губы и лёгкую улыбку. Девушка отступила так же просто и бесшумно, как и появилась, оставив мне пустоту и гулкие басы музыки, отдающиеся в пол, будто поступь несметного войска. Зря я думал, что наша дружба с Динаром будет вечной. Ничего вечного не существует на этой бренной земле, всё рано или поздно умирает. Даже то, что не имеет тела.
Мы были как братья, не стоило и отрицать этого. Да, в последнее время Ди отстранился, иногда казалось, что даже избегал меня. Но это нормально – всё же у нас разные интересы. Но от родителей я не стал дальше, может, наоборот, сблизился. Почему же с Динарчиком вышло иначе? Если он был в курсе, что Аня вот такая, почему не сказал раньше? Зачем выставлять меня дураком…
Никогда не думал, что буду так делать, но взял первый попавшийся стакан, налил в него воды из-под крана и выпил. Неприятный железистый привкус сделал только хуже, будто бы я попробовал всю ту грязь, в которой оказался.
– Илюш? – свет, проникающий из коридора через дверь, перебил Динар.
– Что тебе?
– Поговорить хотел.
– Зачем? Ты ведь уже сделал больше, чем разговор. Может, хватит?
– Так было нужно.
– Кому?
– Тебе.
– О! А ты научился читать мысли? Или угадывать желания?
– Если бы я тебе сказал прямо, ты бы не поверил. Я и сам не верил, пока не увидел.
– Разве когда-нибудь я сомневался в твоих словах? – в груди стало неуютно, будто бы тесно. Уши горели огнём, и единственным желанием было раствориться в воздухе. Отмотать жизнь лет на десять назад или вперёд, только чтобы этот момент остался где-то в другом времени.
– Нет. Но… Это другой случай.
– Почему ты так?
– Я встретил её на какой-то вечеринке. Зашёл случайно, по делу. И потом не знал, как поступить. Сказать тебе как есть – значило сильно ранить без доказательств,
– Ди! Да что же…
– Илюша. Пусть лучше я своими руками сделаю тебе больно и буду виноват, чем какая-то шваль станет играть твоими чувствами. Ты заслуживаешь лучшей женщины.
– Не тебе решать, чего я заслуживаю. Мы же друзья! Больше даже… Были…
– Она бы ещё немного поиграла с тобой, потом подцепила бы коготочком тонкую венку на шее и подтащила к себе ближе, пустила бы в постель, нашёптывала разные приятности… А знаешь почему? Потому что она всегда так делает. Ты – лакомый кусочек. Не такой притязательный, как остальные. Ты красив. У тебя есть деньги и я. Ни одна не откажется. Только вот… Я хотел, чтобы у вас всё было по-настоящему. Искренне, Илюша…
– Может, мне требовался этот урок? А что теперь?
– Теперь ты будешь знать, как на нас смотрят девушки из ближайшего окружения. И не только.
– Мне это неинтересно.
– Если б так было на самом деле, ты бы не смотрел сейчас на меня как на врага.
– На предателя.
– Пусть так. Ты мне слишком дорог, Илюша… И только.
Тот вечер стал для меня откровением. В минуты отчаяния и душевной боли я вспоминаю его и первую одинокую ночь после смерти родителей. Обе я провёл совершенно один. Не потому, что Динар не хотел быть рядом. Мне нужно было одиночество, чтобы чувствовать всё как есть. Мы тогда ещё какое-то время постояли на кухне. Ди молчал, я тоже. Мир замер.
Почти до самого утра я бродил по Волхонке, добрался до Арбата и, шаркая как старик, прошёл его из одного конца в другой раза три.
Динар уже тогда играл по-крупному, сам того не понимая. У меня же внутри зрело ясное ощущение начала большого и сложного пути, с которого мы уже не в состоянии свернуть. Аня была началом, послужила маячком, отметившим старт. К утру я принял решение быть с Ди. Мы знали друг друга и были честны, не ждали ничего, не искали выгоды от дружбы.
Теперь же, спустя довольно много лет, когда он сидит передо мной, явно читая мысли, я могу сказать, что не ошибся. В нашем ограниченном мирке не было и не будет человека честного и открытого, любящего нас просто так. Как там? Большие деньги – большая ответственность? Ерунда. Большие деньги – большое одиночество…
И даже Таль… Моя изящная Таль.
9
С того дня я потерял способность видеть цвета. Небо – серая ткань. Дома – серые стены. Под ногами – серая слякоть. Даже Ди казался серым, блёклым, сливающимся с обстановкой. Я ходил на лекции, посещал семинары, умудрялся что-то сдавать и получать неплохие оценки, ездил с родителями к родственникам и помогал матери по дому, заглядывал к Динару, чтобы присмотреть за Ли, слушал его отца, когда тот внезапно решался провести с нами вечер на кухне за чашкой чая. Только всё это будто бы происходило не со мной, а с каким-то другим Ильёй, о существовании которого я только узнал. Туман в голове сливался со снежным туманом улицы, оставляя неотвеченным вопрос: где реальность?