Не беси меня!
Шрифт:
– Да я, вроде бы, никуда его не наставляла… Он сам решил. Вова - взрослый и ответственный парень…
– Знаете, мне кажется, пора со стола убирать. Надюша, не поможете?
– И Вовкина мама решительно поднялась. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ней, набрав целую гору посуды и мечтая лишь о том, чтобы по дороге не споткнуться.
– Так. Надя. Я думаю, надо нам наедине поговорить.
– Татьяная Александровна быстро сгрузила все тарелки и чашки на кухонный стол, неожиданно развернулась ко мне и заговорила очень серьезным тоном.
Внутри все оборвалось. Неужели все, что было до этого, мне только лишь показалось, и было просто хорошей актерской игрой?!
– Да вы не пугайтесь так. Кстати, не против, если на «ты»
– Конечно, я только рада.
– Так вот. Надя, не надо думать, что в этом доме какие-то снобы живут. Мы с Витей когда-то, вообще, из глухой деревни приехали. И он был еще большим балбесом, чем Вовка сейчас. Только мои пинки под задницу заставили его сделаться человеком.
– А… Ничего себе… - не нашла других слов, чтобы промямлить. Но как-то же надо было отвечать Вовиной маме.
– Да. Так что не думай, мы тут не дворяне в двадцатом поколении. И считаем с Витей, что сыну полезно будет уже сейчас начинать думать головой и зарабатывать деньги. И очень здорово, что рядом с ним будет хорошая, серьезная девочка, а не какая-то разрисованная краля.
Я переварила информацию и молчала. Подавала тарелки Татьяне Александровне, составлявшей их в посудомоечную машину. Хоть руки чем-то были заняты. А в голове звенела пустота. Ведь не бывает же так, в реальной жизни! Или, все-таки, бывает?
– Я смотрю, ты совсем потерялась, Надюш.
– Она приобняла меня, по голове погладила.
– Понимаю, слишком сложный вечер для тебя, хоть и мы старались не сильно напугать. Думаю, надо отпускать вас с Вовкой, иначе, придется обоих откачивать.
– И рассмеялась весело и легко, словно молодая девчонка.
И нас отпустили. Меня - в общагу, Вовку - провожать. И приказали приходить почаще. Хотя бы раз в неделю появляться…
Я раньше Зацепину удивлялась очень сильно… А тут, как будто бы, все встало на свои места: если у него такие родители, то и сын имеет полное право быть святой простотой и отличным парнем.
Глава 31
Похоже, мое появление смогло убедить родителей отличного парня в том, что мальчика пора отпускать в свободное плавание: квартиру он продолжал искать, чем изрядно меня измучил. Кажется, все его мысли теперь были заняты сайтами с риэлтерскими услугами и беготней с просмотрами. Естественно, к беготне подключили меня. И если меня когда-то смешили расфуфыренные парни, гоняющие на крутых отцовских тачках, то теперь я на них смотрела, порою, с легким налетом зависти. Нет, гонять мне с ними и теперь не улыбалось, нисколечко, но вот бесконечная езда на автобусах и трамваях достала меня изрядно. На такси теперь нам обоим было жалко денег: Вовка решил, что финансы надо расходовать бережно, а я и раньше на таком дорогом транспорте не ездила.
Впрочем, мы теперь и виделись только во время этих поездок, да на занятиях в универе. Зацепин устроился, таки, на работу в банк к родителям. Мечта любого другого смертного среди однокурсников, потому как студентов туда практически никогда не брали. И скука смертная для самого Вовки. Не так он себе представлял начало карьеры. Не среди огромного количества отчетов, которые он теперь вынужден был собирать и обрабатывать, да еще и выводы какие-то делать. Правда, когда я спросила, какое именно рабочее место он мечтал бы видеть первым, Вовчик ничего толкового ответить не смог. А я бы, например, с удовольствием посидела вечерами в чистом, светлом и теплом офисе, работая с цифрами, вместо того, чтобы на своей заправке ночами сбиваться с ног.
Вовка на это замечание не сказал ничего. Но и про свою ненавистную работу ныть перестал.
Зато с каждым днем было видно, как сильно ему не хватает близости: в любую удобную минуту начинал меня зажимать и тискать. Отчего-то, коридоры университета ему нравились больше всего. Не скажу, что сильно сопротивлялась: когда-то я с грустью смотрела
В очередной раз на большом перерыве между парами Зацепин усадил меня на невысокий подоконник огромного окна в коридоре, сам втиснулся между моих колен и активно прижимался. Ласково тыкался носом то в шею, куда-то под ухо, прихватывал губами кожу на скулах… В общем, домогался, почти откровенно. Потом уже начал целоваться, не стесняясь того, что совсем неподалеку от нас расположилась компания одногруппниц, да и в целом, по коридору бродило немало людей. Меня спасало лишь то, что за широким Вовкиным торсом, плечами и шеей, можно было надежно спрятаться, а до кучи, он еще и прикрывал меня руками. Но когда поцелуй начал перерастать во что-то более откровенное, и пальцы Зацепина стали активно пробираться под край свитера, пришлось это дело прекращать. Еще не хватало устроить, всем на потеху, какую-нибудь сцену пикантную. Мало нам было Анькиного удивления в общаге…
С большим трудом оторвалась от него сама, уткнулась носом в плечо.
– Вов, потише, пожалуйста. Мы же в университете, в конце концов. И деканат совсем недалеко отсюда. Не хватало нам вылететь еще за аморалку…
– Капец, Надь, извини… - он прижался щекой к моей, тяжело дыша в ухо. Щекотно, смешно и волнующе. Приятно ведь, на самом деле, когда парень так неравнодушен, что даже среди толпы заводится с пол-оборота. Я и сама-то, недалеко от него ушла, просто вовремя опомнилась.
– Держи себя в руках, Зацепин, а то, вообще, запрещу к себе приближаться больше, чем на расстояние вытянутой руки!
– легонько шлепнула по этим самым шаловливым рукам, что нежно и, в то же время, нагло поглаживали мои колени. А потом решила выглянуть из-за надежного Вовкиного плеча: надо бы оценить обстановку, не слишком ли сильно мы привлекли внимание?
Лучше бы не выглядывала. На меня в упор смотрели глаза Хмелевского. Как всегда, холодные и нечитаемые. И абсолютно непонятное выражение лица. Он практически обжигал своим взглядом, стоя у стены напротив. Небрежная поза, руки в карманах, рюкзак на одной лямке болтается, где-то в районе колен. Сама беззаботность, я бы сказала. Если на лицо не смотреть. Очень хотелось отвести взгляд, но не получалось. Будто загипнотизировал. А потом перевел взгляд на мои губы, я непроизвольно поджала их, облизнула. Словно пытаясь убрать улики того, чем только что занималась. Хмелевский многозначительно двинул бровью, презрительно ухмыльнулся… а потом отвернулся и ушел, насвистывая. Словно ушат холодной воды вылил.
Глава 32
С того момента покой мне только снился… Нет, Хмелевский больше не говорил никаких обидных слов, не подлавливал меня и Зацепина в неудобные моменты… В свободное от учебы время я его, в принципе, и не видела. Зато во время учебы, казалось, начинается мой персональный ад.
Все меньше у нас было теории, все чаще ставили практикумы и семинары. Весь курс разбили на небольшие группы, чтобы выхлоп от практических занятий был максимальным. Не знаю, кто поставил эту гребаную галочку напротив наших фамилий, но Хмелевский оказался в одной группе со мной. А вот Аня и Вова перешли в другую. И теперь, каждый раз, когда я открывала рот, чтобы ответить на вопрос преподавателя, следующим начинал высказываться Хмелевский. Не важно, что это было: английский, эконометрика, финансовый анализ или основы маркетинга или любой другой предмет, Хмелевский делал все, чтобы я выглядела клушей-недоучкой, а он - на моем фоне - звездой, королем и гением. Как бы я ни старалась готовиться, штудируя все материалы, что можно было нарыть в интернете, библиотеке, учебниках и методичках, Хмелевский знал на порядок больше. Или так казалось, что знал. Но преподавателям было достаточно этой кажущейся грамотности, чтобы смотреть на Хмеля с восхищением и с легким презрением - на меня.