Не бесите Павлика

Дюжева Маргарита

— Дурочка, — он с улыбкой притянул меня к себе и звонко поцеловал в макушку, а потом внезапно стал абсолютно серьезным и тихо сказал, — я чуть не сдох без тебя. И я не шутил, когда сказал, что не отпущу тебя.

— Я и не собираюсь уходить, — проревевшись, я стерла остатки влаги с лица, — Мне без тебя плохо было.

— Очень?

— Очень. Я ведь сама уже собиралась к тебе ехать. И в том магазине, где мы с тобой встретились, подарок для тебя выбирала.

— И что,

интересно, ты хотела там купить? — в ярких глазах смешинки плясали.

— Топор, — смущенно улыбнулась я.

— Топор? — Паша удивленно поднял брови.

— Да. Самый лучший в мире топор, для лучшего в мире дровосека.

Мы переглянулись и, не сдержавшись, начали смеяться.

— Ты хотела бы стать женой этого распрекрасного дровосека? — внезапно спросил он.

— Не знаю, — губу задумчиво закусила и посмотрела на него с сомнением, — это, наверное, очень сложно. Каждый день терпеть дома здоровенного, потного мужика. Не уверена, что справлюсь.

— Юля! Я серьезно.

— Ты делаешь мне предложение?

— Делаю, — он впился пристальным, тревожным взглядом, ожидая ответа.

У меня во рту от волнения пересохло. Хотелось сказать «да», но нужные слова не шли. Не потому, что я сомневалась или не хотела, а потому что напрочь забыла русский язык.

— Юля? — обеспокоенно позвал он.

— Ыаф, — получилось что-то странное и некрасивое.

— Это да? Или нет? — не на шутку встревожился бедный лесник.

— Да, — просипела через силу, — я согласна.

Он притянул меня к себе и поцеловал, едва касаясь губ. В груди так сильно щемило, что казалось еще миг и не выдержу, взорвусь от счастья, которое переполняло до самого верха.

Кто бы мог подумать, что та неудачная поездка приведет к тому финалу. А страшный бородатый мужик с бензопилой, окажется самым дорогим человеком на свете?

Лично я такого точно не могла предположить, но у судьбы-затейницы были свои планы на мой счет, и я благодарна ей за такой подарок.

* * *

 — Итак, что мы будем делать дальше? — поинтересовалась я на следующее утро, когда мы переделали привычные дела и устроились передохнуть на завалинке. Пипа с независимым видом бродила вокруг дома, а волкодав радостно крутился возле наших ног. Я ласково почесала ему за ухом, за что тут же была облизана по самый локоть.

— Как что? — Павел строго уставился на меня, — два дня тут, потом возвращаемся домой. Ты едешь в свою норку, собираешь свои вещи и переезжаешь ко мне.

— А если я не хочу? — хитро покосилась на него, — что тогда?

— Не хочешь? Значит, я перееду к тебе. Подумай хорошенько, хватит ли у тебя места,

чтобы разместить здоровенного дядьку, — он грозно нахмурился, но в ярких, словно небо глазах плясали счастливые смешинки.

— Мы с тобой прекрасно уживались в этой лачуге, так что и у меня поместимся, — беспечно ответила я.

— Юля! Никаких «у тебя». Едешь ко мне. И точка. У меня квартира здоровенная, как белый дом. Мне там одному скучно, грустно и одиноко.

— Я должна буду тебя развлекать?

— Разумеется. Песнями, плясками и заморскими деликатесами. Первое, второе и компот. И салат. И каждый день чтобы разное.

Я тут же напряглась:

— Ты планируешь сделать из меня домохозяйку???

— Естественно, — нахал самодовольно усмехнулся.

— Даже не мечтай! — я порывисто вскочила на ноги, но он не дал мне сделать и шага. За руку схватил и усадил себе на колени, тут же накрывая губы поцелуем.

Бродский тут же встрепенулся, решил что настало время коллективных обнимашек и попробовал тоже на меня забраться.

— Уйди ты! Комок блохастый! — завопила я.

Пес не обиделся, решил, что мы с ними играем. В результате все закончилось тем, что мне удалось соскользнуть с Пашиных колен, зато волкодав, наоборот, наполовину на него забрался и выглядел так, будто большего счастья и представить сложно.

— Иди отсюда, — Павел кое-как столкнул его на землю и сам поспешно поднялся, чтобы у пса не было соблазна снова заскочить, — чего ты ко мне привязался?

— По-моему, он просто соскучился и очень рад тебя видеть.

Бродский смотрел на него с немым обожанием и, не прекращая, лупил хвостом себе по бокам.

— Вот шалопай, — сердится на него не было никакой возможности. А смысла — тем более. Он же как ребенок. Всем рад.

Паша присел рядом с ним и потрепал косматую морду, за что тут же и поплатился. Волкодав мигов воспарял духом и одним стремительным броском повалил дровосека на землю, а сам тут же навалился сверху, облизывая все, что попадалось на пути.

Я наблюдала за их борьбой и еле сдерживала смех:

— Если мы все-таки съедемся, то в нашем доме не будет никаких собак.

— Что значит если? — Павел оттолкнул от себя расшалившегося пса и приподнялся на локте, — Это уже решеный вопрос. Съезжаемся, живём долго и счастливо.

— И помрем в один день?

— Естественно, — он легко поднялся на ноги и шагнул ко мне, намереваясь обнять.

— Ну уж нет! Ты себя видел?

Паша посмотрел на себя, свою чумазую одежду, грязные руки и хитро улыбнулся:

— Как насчет того, чтобы прогуляться к озеру?