Не бракованная
Шрифт:
На проверку он позвал своего сына, который не мог сдерживаться и издевательски смеялся, рассматривая рисунки учениц.
Многие темы уроков были придуманы беспощадным мужчиной ради своего развлечения, и сегодняшний день не исключение. Карие глаза Тараса насмешливо наблюдали за реакцией учениц и Марка.
Марк взял мою тетрадь в руку. Сначала он ухмыльнулся одной стороной губ, потом второй.
– Хорошо, что мой не такой кривой, – он покачал головой, но плюс мне поставил.
После разговора Марка по телефону, я старалась не разглядывать его лицо, но мне не удавалось. Я
И от него обалденно пахло, я впервые испытала от запаха необычное колебание пульса. Я чуть не встала с жёсткого стула и не пошла за Марком, чтобы понюхать подольше сладкий запах весенних цветов.
После Марка, Тарас перепроверил рисунки, но не стал менять оценки сына. Три длинных волоса с бороды Тараса остались на бумаге в клетку. Мне стало противно, и я сдула их, поморщившись.
– Похвалить вас или не надо? – напоследок спросил мужчина, раскидывая руки в стороны.
Лиза подняла руку, но Тарас не дал ей сказать.
– Идите вон.
Мы с удовольствием покинули кабинет. Наташа подошла к окну, поглаживая голову, она плакала. Я подошла к ней поближе, но не впритык. За её спиной, на улице, Марк разговаривал с Кристиной.
– Волосы ещё вырастут, не переживай, – попыталась поддержать, но не осмелилась посмотреть на её яйцевидное лицо. Мой взгляд направлен за окно.
– Ты ничего не понимаешь! У меня никогда не было коротких волос, даже такой кошмарной причёски как у тебя.
Наташа пока себя не потеряла, в ее глазах всё также искрилось высокомерие. Я обрадовалась, что она всё ещё в своём уме.
Кристина приобняла Марка, что-то взяла из его рук и пошла в школу. Учительница повернулась на парня, почти зайдя в здание обучения. Пришлось подойти к окну поближе, чтобы увидеть девушку. Марк отрицательно покачал головой, смотря на учительницу, и Кристина вошла внутрь.
Парень сделал шаг назад, прикладывая к бровям прямую ладонь. Он смотрел на меня. Я была замечена.
«Ангелина, отвернись», – сказала я себя.
Но я не могла. Каблуки туфель прилипли к полу, взгляд закрепился на его глазах, незаметная тонкая нить привязалась от меня к Марку. Я не видела её, но ощущала, как свербит в груди от закрепления моей душевной паутинки к его отчуждённому взгляду.
Меня дёрнули за плечо и толкнули вниз, чтобы я упала. Разные глаза не отпускали меня и тогда, когда я упала на колени: я всё так же смотрела на Марка, как и он на меня. Неразделимым. Неразрывным. Взаимосвязанным взглядом.
– Тебе нужно на урок, что ты здесь делаешь? – Кристина стоит надо мной. Она берёт мой подбородок в пальцы, и поворачивает мою голову на себя. Марк исчезает, появляются ноги учительницы.
Я не ощущала боли в коленях и жжения на коже, пока не пришла в себя.
– Я не хочу делать этого, но ты должна быть на уроке, – я подняла взгляд на Кристину, она посмотрела за окно, кивнула и вынула из кармана пиджака прозрачный пакетик с чем-то мелким, рассыпчатым. –
Взмах рукой в мою сторону – режущая боль в глазах, слёзы обильно потекли на щёки. Першение в горле, раздирает в носу, но не чихнуть.
Визжу, хватаясь руками за лицо. Глаза не открыть, точно бы слизистую оболочку сожгли. Кашляю, не могу сделать вдох, от этого сухость в горле возрастает. Дёргаюсь на полу, как червяк на которого наступили. Перестаю чувствовать глаза, забываю, как дышать. Раны на губах усиленно щиплет, я чувствую, с них потекли ручейки крови. Кричать – всё, что в голове, остальные мысли затерялись в боли и жжение. Но крик не выходит, лишь кряхтение. Я в полуобморочном состоянии.
– Ангелина, Ангелина, – голос Кристины пробирается в голову, но он тихий, в отличие от моих стонов.
Она пытается помочь встать, но я не хочу этого делать, мне нравится лежать на холодном полу, и бить себя по лицу, размазывая по коже слёзы.
– Зачем я послушала его, – не могу знать, плачет ли она, ведь глаза не открыть. Больно, как от шквального огня.
От ощущения ослепления я оказалась в дезориентации, но Кристина подняла меня и куда-то повела. Через миллион секунд, как мне показалось, я почувствовала воду на лице, и через долгие минуты, но глаза открыла. Размытое лицо Кристина прямо передо мной. Она гладит меня по голове, и кого-то проклинает, медленно двигая губами.
Учительница привела меня в класс и посадила на место. Я не могла писать, глаза ещё полностью не восстановились, я видела сквозь матовую плёнку.
Я заслужила наказание. Я не пришла на урок вовремя, ведь меня остановил Марк, он смотрел на меня с улицы, и я не могла… Нужно признаться… Я не хотела отворачиваться.
Под конец урока этикета, я смогла запомнить на слух разновидности скатертей, вилок и ложек. По чуть-чуть я вливалась в эти знания, и чувствовала, как они начинают мне нравится. Голос у Кристины приятный, ритмичный и нежный, она говорит с нами, как человек с человеком, как женщина с женщиной.
Не хочу меняться, но не могу сопротивляться демонам, которые считают, что лучше выучиться и забыть школьные дни в доме нового мужа.
Губы воспалились, я шевелила их с трудом. Глаза приходили в себя, но медленно. На физкультуре я видела всё ещё нечётко. Марк проводит разминку, а мне сложно разглядеть, какую позу мы принимаем. Он лежит, я продолжаю стоять. Он встаёт, я ложусь. Парень молчал, ничего мне не говорил, он же видел, что со мной случилось, но разве его это волновало.
– Десять минут по кругу.
Спортивное поле находилось за зданием школы. Вся поверхность в искусственной траве, что давно отцвела. Около ограждения поля трава покрашена в коричневый цвет по кругу. Это место предназначалось для бега. Мы выстроились с девочками за полосой с большими буквами старт, и ждали разрешения Марка.
– Десять минут. Я не скажу, когда оно кончится. Сами посчитайте, – хлопок в ладоши.
В минуте 60 секунд, буду бежать и считать. Десять минут это долго, когда практически ничего не видишь – ещё дольше.