Не бракованная
Шрифт:
Я давно хочу есть, ещё с того момента, как покинула родительский дом. А также мне требуется попасть в туалет. Но я боялась сказать лишнего, и оказаться в школе, куда мне совершенно не хотелось. Говорят, там всё так строго, вплоть до избиения. Девушки возвращались со школы отчуждёнными, с потухшим взглядом, и совершенно чужими – их близким приходилось знакомиться с ними заново, ведь прошедшая школу жён уже другой человек. Но возвращались не все, и только после обучения узнавалось, кто выжал, а кого
Куски курицы полетели в сковороду, где шипело масло, всё быстрее нагреваясь от покрасневшей конфорки.
– От тебя отказался уже один муж? Я твой последний шанс, – съязвил он, показывая своё превосходство надо мной, и не только словами, но и высокомерным взглядом и язвительной улыбочкой на тонких, сухих губах.
– Да, возможно, – неуверенно ответила, переминаясь с ноги на ногу, как болванчик.
– Входить в чужой дом в обуви, знак того, что ты очень невоспитанная.
Я опустила взгляд на свои белые балетки, измазанные в вязкой грязи с улицы. Потом неторопливо подняла голову, зажмуриваясь. Ну, конечно.
Возвращаясь к входной двери, я ощущала, как сердце взлетает при каждом замеченном пятне, оставленным мной, на чистом полу.
Я любила общаться, но попадая в чужие дома, к людям, что могли стать моим будущем, я терялась как ребёнок в первом классе.
Оставила обувь на коврике, три раза поправила балетки, стараясь поставить их, как можно ровнее друг к другу
Я обнаружила помятую, серую тряпку на кристально белой батарее, подошла к ней и взяла твёрдый кусок ткани в руки, чтобы избавить пол от липкой жидкости.
Я старалась сделать всё побыстрее, но чёрная лужа размазывалась по всему полу, вместо того, чтобы впитаться в тряпочку и оставить светлую плитку в покое.
– Что ты делаешь? – мужчина встал около меня, наступая на пол около моей руки.
Я стояла наклонившись, яростно протирая скользкие квадратики под собой. Рассмотрев носок коричневого тапка с потёртой кожей, мне пришлось выпрямиться и взглянуть в недовольные глаза Виктора.
– Вытираю пол после себя, – я постаралась улыбнуться, но лишь почувствовала, как натянулась кожа щёк, а улыбку не ощутила.
– Тряпкой для батареи? – склонил голову вбок и поднял одну бровь, отчего его глаз стал похож на искусственный.
Пыталась не кусать губу, потому что долго отучалась от этой привычки, но в данный момент это желание полностью забрало мои мозги, и я переставала себя контролировать.
На язык пробрался привкус железа и кусочек кожи с губы. Я довольно вздохнула, обрадовавшись, что снова чувствую этот вкус.
– Я другую не нашла, а это выглядит довольно-таки старой, – невнятно промямлила я, указывая на батарею, откуда тряпка была взята.
– Ты ещё не хозяйка
Я интуитивно втянула в себя запах мяса, как только учуяла его с кухни. Желудок напомнил о себе, пару раз свернувшись от голода.
– Простите, – мне не нравилось ощущать себя никем в этой жизни. Если я девушка, не значит, что меня можно ругать за каждый промах.
Сперва слёзы прожгли мои глаза, а позже выбрались на щёки, неприятно увлажняя кожу, оставляя за собой мокрые дорожки, продвигающиеся к шее.
Дом увеличивался в размерах, мужчина передо мной стал выше, шире, злее. Его лицо скривилось в неприятной гримасе.
– Она ещё и ревёт, – он замахал руками, я прикрыла глаза, побоявшись, что мужчина заденет меня своими длинными пальцами.
Периодически я думала, как глупо поступала, проходя тест нечестно: жала на кнопки, даже не глядя на ответы – мне просто хотелось поскорее выйти на улицу, и я не верила в честность выбора супруга по тесту. Мало кому везло с мужем.
Теперь меня за это наказывали.
Чем сильнее я вытирала слёзы, тем скорее они выходили, я начала хлюпать носом, заполняя этим звуком огромную гостиную.
Часы тикали, большая стрелка передвинулась уже десять раз. Я десять минут не могла успокоиться, разбрасываясь слюнями и соплями. У Валеры я не плакала, ни одной слезинки, а с этим низеньким мужчиной было невозможно не заплакать.
Лучше бы он смотрел на меня, как на вещь. Но взгляд был похож на тот, когда на улице наступают в собачью мину. И сейчас я – та самая мина.
Я продержалась два дня, затем Виктор выставил меня за дверь, предварительно позвонив в службу по контролю за жёнами.
Села на бордюр и стала ждать. Можно попробовать убежать, скрыться, чтобы не попасть в школу жён. Но, как только девушку выгоняют, у каждого полицейского появляется на рабочем планшете фотография и имя бракованной.
Обо мне уже знают все, и родители, скорее всего, тоже в курсе. Ждут меня, готовят вещи, чтобы выставить поскорее из дома, и не смотреть в безбрачные глаза.
– Ангелина Бойс, проследуем, – я поднимаю голову с колен, и смотрю на женщину в красной форме, состоящей из хлопчатых штанов и лёгкой, тонкой куртке. На левой груди нашивка, с вышитыми синими нитками фразой: Быть хорошей женой, главнее жизни.
В первый раз, когда передо мной стояла эта служба, я была напугана и расстроена, но сейчас я просто немного огорчена.
Может, так и должно быть, чтобы я смогла в будущем почувствовать любовь? Найти человека, с которым мы разрушим закон о рабстве женщин? Только мне будет стоить это жизни.