Не будь дурой, детка!
Шрифт:
— Ааа! — выдохнула она.
Элька внимательно следила за Горяновой, поэтому все поняла без слов.
— Так значит, ты не специально?
— Нет…
— Так значит, ты меня простила?
— Давно, дурочка!
Они крепко обнялись.
— Мне без тебя было тошно… Даже поговорить не с кем…
— А подруги? — хмыкнула Горянова. — У тебя же их было миллион?
Элька махнула рукой:
— Подруги… Редко кто кому счастье прощает… Ой, я тебе подарок из путешествия привезла.
— Ты мне? — удивилась Горянова, потому что такого еще не бывало, чтобы Элька дарила
— Тебе! — мрачно подтвердила Элька.
Еще сопя, пошмыгивая носом, мелкая встала, подошла к шкафу и вытащила две небольшие коробочки. Она открыла их и вынула две оригинальных, очень красивых броши.
— Какая лучше? — спросила.
Даринка не раздумывала ни секунды:
— Левая…
Элька в голос расхохоталась.
— Ты чего? — испугалась Горянова. — У тебя классическая истерика? Переход от бурной грусти к бурной радости?
— Неа! — снова шмыгнула Элька, протягивая Горяновой ту самую, левую брошь. — У меня эксперимент «познай себя». Знаешь, оказалось, у меня всегда были проблемы с выбором. Никогда не могла понять, что мне нравится больше. Но если вещь выбирала ты, то мне сразу становилось понятно, что именно она мне нравится больше всего… И я до сих пор не знаю, что с этим делать.
— Я знаю… — погладила ее по голове Горянова, с удивлением и неподдельной радостью рассматривая первый в ее жизни Элькин подарок. — Будем вместе ходить по магазинам, но только, чур, когда сама начнешь зарабатывать… Халявы больше не будет.
— Ладно! — хмыкнула сестра. — Я теперь сама буду зарабатывать! Еще и побольше тебя!
И они вдруг обнялись. И сидели так обнявшись…
— Он красивый у тебя…
— Сама знаю… Губы только не раскатывай, а то прибью ненароком…
— С ума сошла?! — фыркнула Элька. — Да мне Пименов голову оторвет и еще что — нибудь. Знаешь, какой он у меня ревнивый? Да что Пименов. Сама тоже мне голову открутишь, вон как зыркнула, аж холодом повеяло…
— Вот и хорошо, что понимаешь…
Когда сестры вышли из комнаты, все футбольные матчи уже закончились. Савелов с Горяновой засобирались домой. Когда Роман Владимирович собирался выходить, Элька громко хмыкнула и ехидно спросила:
— Роман, а вам нравятся голубоглазые тоненькие блондинки?
«Вот поганка! Опять дразнится!» — подумала Горянова и уже хотела вмешаться и сказать сестре что — то резкое, но Савелов крепко сжал ее руку, повернулся и смерил мелкую с ног до головы.
— Нравятся…
Элька расплылась в довольной улыбке:
— Тогда почему женитесь на махровой брюнетке? — сказала ехиднее некуда.
Роман Владимирович был сама деликатность:
— Мне клоун в цирке тоже очень нравится, но, согласись, это не повод тащить его под венец… Приятно было со всеми познакомиться… Пойдем, Дарёш.
Глава 34
Они поженились в субботу. А в пятницу в Гродинке им устроили настоящий мальчишник с девичником в одном флаконе. Правда, вначале разделили две зоны — мужскую и женскую — цветным скотчем и за проход брали желаниями да наливали по рюмочке. Но потом всем надоело бегать в обход к столу за спиртным и едой, так что скоро
— Да ты страшная женщина, родная! — изумлялся Савелов.
— Сама в шоке! — соглашалась Горянова.
Когда закончились предупреждения, опасения и скабрёзные тосты (Володька Голдник с талантом истинного сисадмина организовал конкурс на самый неприличный тост), в Гродинке включили музыку на полную и под руководством Ирки Шапутко кинулись играть в непристойные свадебные игры из серии «Норки и кроты». Сама главбух Анна Марковна, махнув для молодости стопочек пять, не побрезговала пустить под лихую музыку в свою нору пару — тройку гродинских кротов.
В общем, народ отрывался. Маркелов даже из импровизированного картонного торта выскочил и показывал стриптиз в стиле Бенни Хилла. Лешка с Пашкой подпевали ему фальшиво, но с чувством, а Гродинка ухохоталась до слез. Молодым подарили набор из пятнадцати разных кружек, и на каждой красовалось по три мордочки гродинцев. Почему по три?
— Иначе бы все не влезли, не дарить же вам сорок пять кружек… — пояснила Шапутко.
Самым красивым на кружке (на фотографии он высунул язык) получился Маркелов. Набор было решено оставить в Гродинке и пользоваться им в особых торжественных случаях. Да! Вечер прощания с холостой жизнью удался…
Они тихо по шли по вечерней улице до Даринкиного дома. Горянова напрочь отказалась ночевать у Савелова:
— Я не хочу, Ром, чтобы ты видел меня в белом платье до свадьбы…
— Горянова! Как я без тебя целую ночь? Ты жестокая!
— А кто спорит? — смеялась та. — Тебе сегодня весь вечер об этом нетривиально намекали… Есть время передумать…
— Ничего! Я тебя перевоспитаю…
Утро было суматошным. Резенская с парикмахером прискакала с ранья. И сама уже была при параде.
— У! Лиль! Ты такая красивая! — протянула Горянова.
— Ой! Ничего особенного! Ты просто добрая и вежливая…
— Нет, я просто счастливая. И мне все нравятся… Кстати, — она насмешливо усмехнулась, — ты с кавалером сегодня придешь, или Истомин продолжит шифроваться?
Резенская ахнула:
— Так ты всё знала? Откуда?
— Альгис всегда ставил машину в пределах видимости…
— Так попался глупо… Он очень изменился после того случая, Дарин, — горячо стала защищать его Резенская. — Он совсем по-другому стал ко мне относиться, совсем по-другому! Теперь он за мной ухаживает, а не я за ним…