Не будите спящих красавиц

Кирова Таиска

Мурза, все это время простоявший с открытым ртом у окна, машинально снял со спины рюкзак. С некоторыми усилиями отыскал в недрах слуховой аппарат и надел его. Ну, наконец-то я могу хоть с кем-то поговорить.

– Мурзик, ты меня слышишь? – мой писк заставил его поморщиться. – Вытащи тело из шкафа. Не дай им меня забрать.

Ученик повернулся к Михеичу.

– Маруся просится наружу, – жалобно проблеял он.

– Точно, как я мог забыть, – шеф всплеснул руками и крикнул. – Алексей, зайди ко мне.

Алексей

возник в кабинете сразу, как будто подслушивал под дверью. Вместе с Мурзой они вытащили меня наружу и прислонили к сейфу.

– Мурз, – я почти успокоилась, – поищи там пуговку. У меня от рубашки оторвалась.

Ученик нырнул в шкаф и пошарил по дну.

– Далась тебе эта пуговица, в такой-то момент, – проворчал ВГ.

– Мурза, ну что там? Нашел?

– Да, вот, – в его руке мелькнул маленький кругляшок.

– Положи мне в задний карман, – приказала я.

– Хорошо, – неуверенно ответил он.

Затем аккуратно засунул пуговицу в задний карман шорт, надетых на мое тело, и густо покраснел.

– Ты глянь, – Внутренний Голос захихикал, – похоже, наш малыш никогда не трогал упругую девичью попку.

Я отмахнулась от ВГ. Нашел время, шутник недоделанный.

– Очень хорошо, – я приободрила стажера, – а теперь передай шефу мои слова. Только ничего не перепутай. Пусть скажет теще, чтобы эффект проявился, в шкафу надо сидеть не менее десяти часов в день.

Грузчики, честь им и хвала, не дрогнули и не убежали. Даже придержали тело, когда я заскользила по стеночке. А затем легко подняли шкаф и вынесли вон.

Михеич, стеная, схватился за волосы. Его виноватый взгляд шустрым тараканом пробежал по мне. В этот момент, тело снова попыталось упасть, и, как ни странно, весьма успешно. С грохотом, слегка приглушенным ковром, я соединилась с полом, как с давно потерянным родственником. Мне не так повезло, как шефу утром, на пути не оказалось ни мягкой Дуси, ни, хотя бы, тощего Алексея. Но это никак не отразилось на отвердевшем туловище.

– Так дело не пойдет, – главному удалось, наконец, вынуть седалище из кожаного кресла.

Он подошел к двери, ведущей в небольшую комнату без окон, и распахнул дверь.

– Несите ее сюда, – предложение шефа, сравнимое с неслыханной щедростью, было продиктовано чувством вины.

В комнатке стояла огромная двуспальная кровать, застеленная мятым шелковым покрывалом с вырвиглазным рисунком, куда и положили мое тело. Стул возле кровати служил вешалкой для одежды, на нем как раз лежали принесенные утром рубашки. Михеич так и не успел переодеться. В углу торшер под зеленым абажуром светился мягким светом. У стены, напротив двери, стоял мини бар максимальной комплектации. В целом, уютное местечко, если бы не витающий под потолком тяжелый похмельный дух. Но, других вариантов не было, если не считать подсобку, где обитал домовой.

Я покинула кое-как устроенную оболочку

и вернулась в кабинет, где уже разгорелся нешуточный спор.

– А я вам говорю, что не дарил ей шкаф, – сердитый шеф щедро брызгал слюной в лица оппонентам, – как вы не понимаете. Это не в моих интересах.

На столе перед Михеичем уже стоял древний телефон.

– Мария, вы на связи? – палец шефа нажал на кнопку.

– Да, да. Конечно.

В трубке захрипело, откашлялось и выдало мелодичным хорошо поставленным голосом:

– Ja Ja. Nat"urlich.

– Ой, пардоньте, – Михеич сбросил звонок и выбрал другую цифру.

– Да здесь я, здесь. Чего тебе, надобно, старче.

Видимо, несговорчивый аппарат, решил сегодня воспользоваться дополнительными функциями, и включил сказочное оформление.

– Я, правда, не дарил Мегере Петровне шкаф, – мне показалось, или в голосе начальника промелькнули жалобные нотки?

– Илья Михеевич, не переживайте.

– Не печалься, Илюшенька, сокол мой ясный, – перевел зловредный телефон.

Алексей хрюкнул от смеха и тут же пожалел, что родился на свет. Чего-чего, а метать грозные взгляды, аки молнии, шеф еще не разучился.

– Как обстоят дела с часовым магазином? Мария Александровна, доложите присутствующим.

Накануне вечером я уже рассказала главному и домовику о призраке, а Мурзик был со мной и сам все видел, если не считать того отрезка времени, когда мы с Жорой остались вдвоем. Не в курсе дела были только Алексей и Дуся, которая честно заработала отгул, встав грудью на защиту интересов Михеича. Толкать речь для одного Алексея не очень хотелось.

– Ну, так уж и быть, – смягчилась я, – расскажу вкратце.

– Быть или не быть, вот в чем вопрос, – нараспев продекламировала трубка. – Чем меньше слов, тем больше будет дела.

Вытянутые лица моих собеседников могли позировать для полотен Модильяни.

– В магазине обитает призрак. Сам себя он называет Георгием, а настоящего имени не помнит. Я его знаю, встречала на кладбище по осени.

– Бедный Жорик! – переврал аппарат. – Я знал его, Мурзяцио.

Шеф не выдержал и кулаком приголубил упрямую технику.

Я как ни в чем не бывало продолжила рассказ:

– Труп его похоронен в чужой могиле, скорее всего, криминал. Если найдем родственников и выясним его настоящее имя, он уйдет из магазина. А пока наотрез отказывается.

Аппарат долго молчал, вздыхал тяжко, а потом затянул русскую народную тоненьким голосочком, подвывая по-бабьи:

– Я чужой на чужбине

И без роду живу,

И родного уголочка

Я нигде не найду.

Вот убьют, похоронят,

И не будет меня,