Не было бы счастья
Шрифт:
— Люська!
— А что, Люська? Должна же я была это насекомое как следует изучить? Она, конечно, сразу задергалась, ручонками сучить начала, причитать… «Вы, — говорит, — как благородная женщина, должны его отпустить и не препятствовать его счастью!» Я у нее, естественно, спрашиваю: с какого такого перепугу она решила, что я благородная женщина? И почему я должна верить ей на слово, что именно с ней у моего Володьки образуется именно то немыслимое счастье, про которое она мне тут заливает? «Вы же, — говорю, — понимаете, что я несу за него известную ответственность? И не могу отдать его просто
— Люська, как ты могла? Вот так спокойно сидеть…
— Я не сидела, я продолжала борщ варить.
— Тем более! Варить борщ, разговаривать с ней, шутить еще?!
— Сама удивляюсь. Наверное, за эти годы хорошо подготовилась морально. В общем-то я понимала, что рано или поздно… ну, должно же было это когда-нибудь произойти, правда?
— Так ты что, — Лариса смотрела на подругу почти с ужасом, — ты что, все про него и про его девиц знала?
— Нет, разумеется! Если бы я хоть что-нибудь узнала, мне пришлось бы принимать какое-то решение, а я этого совершенно не хотела. Поэтому я очень старательно ничего не знала. По-моему, у меня это совсем неплохо получалось?
— Бесподобно, — растерянно согласилась Лариса. — Я была уверена, что ты ни о чем не подозреваешь.
— Ларка, — обреченно вздохнула Люся, — как ты себе это представляешь? Жить с мужиком и не подозревать, что он крутит кучу романов?
— Для меня в свое время это проблемы не составило. — Лариса сказала это и сама удивилась. Господи, как давно это было, и как ее это теперь совершенно не волнует!
— Ой, Ларочка! — Люська явно почувствовала себя виноватой. — Ну разве можно сравнивать! Твой подонок ведь всегда был такой образцово-показательный, он кою угодно вокруг пальца обвел бы!
— Ладно-ладно, я понимаю. Ты лучше скажи, чем ваша дипломатическая беседа кончилась?
— А чем она могла кончиться? Я сказала, что приняла информацию к сведению, подбросила и ей кое-что для размышления. — Люся хихикнула. — Сказала, что если она собирается выйти замуж за Володьку, пусть имеет в виду, что он идет в наборе с детьми.
— Как это?
— Все элементарно! Если я настолько больна, что не могу быть женой, то какая я, на фиг, мамаша? Может, помру через неделю в жутких мучениях, что же детям, круглыми сиротами оставаться? Пусть сразу с отцом живут, привыкают… Эх, она и обалдела! Представляешь, вот только что девица, и тут же — бац! Замужняя мадам с двумя детьми. Демографический взрыв, блин!
— А если выживешь? — подавилась смехом Лариса.
— Тем более! Тогда мне свою жизнь надо будет устраивать. А как я на свидание пойду, если у меня двое малолеток за юбку цепляются? Нет уж, он свое семейное счастье нашел, а мне теперь о себе надо подумать. В общем, проводила я ее, позвонила матери, чтобы вернула к вечеру детей законному папаше, он, дескать, по ним соскучился, и обратно забирать запретила, как бы он ни уговаривал. Доварила борщ и смылась из дому. Зонтик вот только не догадалась взять.
— Где же тебя полдня носило?
— Так, — Людмила неопределенно повертела рукой, — гуляла. Сколько лет ты эту водку открытой держала, не берет совершенно! Сижу трезвая как сволочь! Давай сюда коньяк, зажму нос и буду пить.
— Завтра голова будет раскалываться, —
— Об этом я завтра буду беспокоиться, — отмахнулась та. — А сейчас мне нужно срочно провести местную анестезию. — Она налила примерно треть стакана, посмотрела внимательно на чайного цвета жидкость, сказала неопределенно: — Ладно, посмотрим, — и одним невероятно большим глотком даже не выпила, а как-то всосала в себя коньяк. Зажмурившись, передернулась от отвращения. — Ну что за дрянь такая вонючая!
— Люся, а как она выглядит? — робко спросила Лариса. — Молодая?
— На вид лет двадцать, не больше. А как выглядит… я разве не описала?
— Ты назвала ее коровой и курицей. И еще насекомым.
— Вот такая она и есть, — утвердительно кивнула Люська, слишком резко кивнув головой. Коньяк, похоже, в отличие от водки начал действовать сразу. — Так именно она и выглядит, насекомая помесь коровы с курицей. Коза фанерная! Ларка, я понимаю, тебе, конечно, тоже тогда досталось, но такого унижения… Представляешь, эта тварь в моем доме объясняет мне, как они с моим мужем… — Она снова нервно плеснула коньяка в стакан и одним махом опрокинула в рот.
— Дай мне тоже, — потянулась за стаканом и бутылкой Лариса. — Господи, да что же эти мужики с нами делают!
— Что хотят! — наконец расплакалась Люська. — Давить их надо, сволочей, как клопов, правильно амазонки делали и еще эти… не помню кто, но правильные бабы! А мы как дуры все семью спасаем, ну и пожалуйста, нравится вам, так хлебайте полной ложкой! Черт, — она зашарила по карманам халата, — дай платок какой-нибудь или салфетку…
Лариса достала из ящика серванта мужской, в крупную голубую клетку, платок. Люська высморкалась, сунула его в карман, снова всхлипнула.
— Что-то голова кружится. — Голос у нее был жалкий. — Я прилягу тут ненадолго, можно?
— Пойдем лучше в спальню, там тебе удобнее будет.
Лариса помогла ей подняться с дивана и добраться до кровати — Люську уже развезло по-настоящему, и сама она вряд ли дошла бы. Уложила прямо в халате в постель, укрыла одеялом.
— И имей в виду, — не открывая глаз, сказала Люська, — если этот кобель узнает, что я из-за него плакала, я тебе никогда не прощу!
— Хорошо, что предупредила, — проворчала Лариса, — а то я как раз собиралась бежать сейчас к нему, рассказывать.
Она вернулась в гостиную. Коньяк убрала обратно в бар, пустую бутылку из-под водки выкинула, стакан помыла. Навела порядок. Взглянула на часы — надо же, почти два часа они тут с Люськой… Скоро и Ярослав придет. Такая же скотина, как и Володька, пусть только явится, она ему все выскажет! Лариса старательно начала припоминать обиды, нанесенные ей Ярославом, но почему-то ничего не получилось. Ну просто идеально вел он себя с ней, сплошная забота и нежность. Очень подозрительно. Впрочем, они, слава Богу, не женаты, так что, если он найдет себе такую же красотку, как эта Володькина мымра, она возражать не станет. Флаг в руку, скатертью дорога, и пшел вон! Она самым прекрасным образом без него обойдется, и пусть даже не надеется… Лариса смахнула слезинку. Жалко было себя, жалко было Люську, жалко было всех женщин в мире!