Не было ни гроша, да вдруг алтын
Шрифт:
Крутицкий. Что, мороз-то по коже подирает, подирает тебя?
Елеся. С чего же это? Частный дом нам очень хорошо известен; знаем все ходы и выходы; и с переднего крыльца, и с заднего бывали.
Крутицкий. Ты знаешь? Это хорошо, что знаешь. Так вот туда и водят веревочке.
Елеся. Видали.
Крутицкий. Вот и поведут.
Елеся. Кого?
Крутицкий. Кто найдет, да не объявит.
Елеся. Я не дурак; я коли найду, сейчас объявлю: так и так, мол; я закон-то знаю.
Крутицкий.
Елеся. Да об чем? Я в жизнь-то ничего, кроме пуговиц без ушков, не находил; так про что объявлять-то?
Крутицкий. Ты обманываешь меня, ты ведь хитрый.
Елеся. Хитер, да не на то.
Крутицкий. На что же?
Елеся. Секрет, Михей Михеич.
Крутицкий. А ты бога все-таки помни! Коли есть что на душе, ты лучше скажи, повинись.
Елеся. Это вы успокойтесь, религия в нас настоящая. А вот улицу подмести надо, это точно.
Крутицкий. Ты где будешь мести?
Елеся. С той улицы, перед домом.
Крутицкий. Ну, ступай, ступай. Только ты делай дело хорошенько, сюда уж ты и не заглядывай. Всякое дело делай хорошенько!
Елеся. Чего я здесь не видал! (Уходит.)
Явление седьмое
Крутицкий один.
Крутицкий. Вот я сперва за подкладкой пошарю, а после и поищу. Ведь тут, тут; а как было я испугался! (Щупает за подкладкой.) Нет! Ну, и поищу, и поищу… (Потерявшись.) Теперь вот… через две минуты я либо опять с деньгами, либо… Господи, не попусти! (Плачет, как ребенок.) Двадцать лет я голодал, двадцать лет жену морил голодом. Господи! Я хуже мота, хуже пьяницы; те хоть удовольствие себе делают, а я копил, копил, да и потерял. Казнить меня на площади, жилы тянуть. Как потерять! Деньги берегут, а не теряют. Ведь я знаю, что их берегут, я лучше всех знаю, как берегут их. А я-то вот и потерял, как глупый ребенок. Михей, где денежки, где денежки? Ну, что я скажу! (Плачет.) Потерял… Я оглупел, я дурачком стал на старости лет. (Плачет.) Ищи, Михей, ищи! (Вслушивается.) Кто сказал – ищи? Это я сам сказал – ищи! Да, да, ищи, а не найдешь, заплачешь, не так заплачешь, ох, как заплачешь, горько заплачешь! Зачем копил, зачем? Бывало, жена больная дрожит от холода, стонет: «Михей, Михей, сжалься, я умираю, чайку мне, хоть чашечку, согреться бы мне». А мне было жаль гривенника для нее… Ищи, Михей, ищи! (Оглядывается.) А? кто тут? Да никого нет. Я сам же сказал, а других ищу. Где я был? Постой, постой! Я помню, да, вот где, в саду. (Идет в сад Епишкина.)
Входит Елеся. Из лавки выходят Епишкин и Петрович.
Явление восьмое
Елеся, Епишкин, Петрович.
Епишкин.
Елеся. Истукарию Лупычу наше почтение! Петровичу особенное! С метлой-с.
Епишкин. Подмел бы ты уж кстати кругом лавочки.
Елеся. С нашим удовольствием. Я, как расхожусь, так мне только дела давай.
Епишкин. Ну, и действуй.
Елеся (смеется). Не пыльна работа, а выгодна. Так, Истукарий Лупыч, я говорю?
Епишкин. Так, так, не перетакивать стать.
Елеся (метет). Стойте-ко, находка! Вот она, в траве-то! (Поднимает сверток, который уронил Крутицкий.) Чур одному! Батюшки, что это такое?
Петрович. Покажи-ко!
Елеся. Нет. Чур одному! Шалишь, брат. Ты бы прежде меня закричал: «чур вместе», ну, нечего делать, половина твоя, а теперь все мое. Чур одному!
Епишкин. Да на что польститься-то! Кому тут потерять-то что-нибудь путное?
Петрович. Владей один, твое счастье.
Елеся (развертывая сверток). Нет, батюшки! Тут деньги, билеты. (Дрожит.)
Епишкин. Покажи, покажи!
Елеся (громко). Не выпущу из рук, не выпущу.
Епишкин. Да ты держи, мы в твоих руках посмотрим.
Елеся (громко). Смотрите, а из рук не выпущу. Умру, а не выпущу. Чур одному!
Входит Крутицкий.
Явление девятое
Елеся, Епишкин, Петрович, Крутицкий.
Крутицкий (хватает Елесю за ворот). Нашлись, нашлись! Держите вора, держите его!
Елеся (освобождаясь). Что меня держать, я и так не уйду. Отойди!
Крутицкий. Подай, подай! Все ли тут?
Елеся. Так и отдал, держи карман-то шире! А все ли, там сочтут, кому надобно.
Крутицкий хочет поймать руку Елеси.
Петрович (не допуская Крутицкого). Ишь ты, крапивное семя, где только завидит деньги, так и цапается за них.
Елеся (сжимает деньги в руке). Ну, да ведь уж я скорей жизни своей решусь, чем с этими деньгами расстанусь. Нет уж, кончено, замерли тут.
Крутицкий. Подай, подай!
Петрович (отталкивая Крутицкого). Ты поди в опекунский, там больше; там попроси, может, дадут тебе.
Крутицкий (падая на колени). Елеся, пожалей старика! В гроб ведь ты меня вгонишь, в гроб. Мои ведь, отдай!