(Не) Человек-Паук
Шрифт:
— Настойка на магии фейри и божественный самогон дедули Аида не слишком помогли нам с целью забыться. Верно? — Миша не мог ответить, находясь в состоянии своеобразного анабиоза. Впрочем, речь предназначалась не столько для его ушей, сколько для того, чтобы заполнить окружающую тишину. — Быть может, ты лишь тень моего друга, и всё же я должен помочь. Не знаю, правда, чем ты так не удружил хранителям мироздания, но насолил, судя по всему, знатно.
Приблизившись, древний вампир сделал едва заметную инъекцию в шею Венома, после чего вернулся за тёмно-бардовой ампулой для девочки. Поместив
За спиной послышался сдавленный стон: мужчина приходил в себя. Пенни закашлялась, удивлённо оглядываясь по сторонам, словно не понимая, где оказалась, а карие зрачки начали наливаться кровью.
— Вся ночь в твоём полном распоряжении, Микаэль… Потрать её с пользой, — Больше Алонсо не проронил ни слова. У них ещё будет время попрощаться.
***
Я смотрел вслед уходящему вампиру, и внутри было невообразимо пусто. Пенни, что не так давно безвольной куклой висела на моих руках, отшатнулась, настороженно меня разглядывая. Я медленно обернулся к ней, встречаясь с нечеловеческого цвета глазами и неуверенно улыбнулся. Девочка задышала чаще и хотела было сделать шаг назад, но наткнулась на стул и упала, приземляясь прямо на пятую точку.
— Пенни, девочка моя. Не бойся. Это я, твой отец, — не зная, почему, ляпнул я, но наткнулся на недоверие. Ещё бы! Пришлось воссоздать образ носителя прямо у неё на глазах, на что она сдавленно ойкнула, а затем замерла на месте, осматривая меня с ног до головы.
— Мы так давно не виделись, — я продолжал говорить, — и я очень виноват перед тобой в этом. Наверное, у тебя много всего произошло в моё отсутствие. Может, расскажешь?
Уверенности в том, что я повторял манеру общения Бейкера не было — слишком уж смазанными были его воспоминания. Но девочке хватило и этого, чтобы, разрыдавшись, броситься мне на шею.
И зачем ты только сделал это, Алонсо? Как я могу смотреть на неё, зная, что через каких-то несколько часов она погибнет вновь? Нет, я мог бы спрятать её куда-нибудь, подальше от людских глаз, но только продлил бы общую пытку. Вампиризм — это неизлечимая зараза, и от той Пенни, какую знает часть моего искажённого создания, в скором времени не осталось бы ничего. Подобного я не желал. Но и знать не знал, что делать теперь, продолжая испытывать противоречие. Однако я всё-таки благодарен тебе. Самую малость. Этот день вскрыл мои старые раны, и ты принял не последнее в этом участие. Но как же давно я не был просто отцом.
Мы проболтали всю ночь. И в какие-то моменты терзающее меня напряжение отпускало. Но тогда, в эти минуты, я чувствовал себя по-настоящему счастливо. Я ведь совсем забыл, что это так просто. Наше счастье состоит из обыкновенных мелочей, и мы редко задумываемся, в чём именно они заключаются.
Рассвет застал нас внезапно. Я надеялся на то, что дождь не закончится и свинцовые тучи оттянут срок, но за какие-то полчаса небо очистилось, выпуская на волю первые солнечные лучи.
Я закрывал её до последнего. А потом Пенни сама вышла на свет, расправляя руки, словно бы хотела обнять солнце. Закричала от боли, но голос её быстро оборвался. И я сгорал там, вместе с ней,
Пепел — это всего лишь кучка мелких частиц. Забавно, но я и сам состоял из них. В голову закралась безумная идея — впитать каждую крупинку, чтобы до остатка своих дней сделать Пенни частью себя — и я её исполнил. После чего разум напомнил про предложение Хранителя поболтать. Пожалуй, самое время.
— Мистер Ли, — прорычал я в пустоту. — Где вы, многоуважаемый? — Я шуточно заглядывал под столы, словно бы разыскивал его там. — Или моё общество вам претит?
— Я здесь, — сухо прозвучало из-за спины. Я обернулся, натыкаясь на арктический холод в обычно насмешливых глазах. — Почему бы тебе, наконец, не сдохнуть, Гринберг? — спросил он серьёзно.
— Старшим следует уступать, — я пожал плечами. — Карим позволяет нам уединиться?
— Обиделся на то, что ты его не позвал, — бросил Хранитель, снимая пиджак. — Не хочу испортить, — ответил он на невысказанный вопрос.
— Всё так комично, — мне что-либо снимать не имело смысла. — Вы Хранитель времени, а я в буквальном смысле живой песок. В какой-то степени мерило, которым это время определяется. Как думаете, сколько вам осталось?
Он не ответил. Сделал пасс рукой, и я не увидел, но почувствовал, как на ходу выпущенной им энергии время застывает. В самый последний момент успел «перетечь» из одного места в другое. В отличие от Бесфамильного, Хранитель лишний трёп не уважал.
Куб до сих пор был при мне. Не понимаю, как мужчина вообще не побоялся вернуться, ещё и один. Не может же всё быть так гладко. Эта мысль заставила пропустить удар. Рука неподвижно застыла, зависнув во времени. Чертыхнувшись, я ударил столпом песка из свободной, а затем, собрав всю силу воли, буквально «оторвался» от мешающей моему передвижению части тела. Она так и осталась в воздухе в то время, как оклемавшийся Хранитель продолжал свой обстрел, на этот раз успевая «ловить» мои атаки импровизированным временным щитом.
Я понял его тактику. Рано или поздно, разобранный по кусочкам, я должен был остаться абсолютно обездвиженным и поражённым. Потому пришлось срочно менять план действий, и в итоге я попросту бегал по кругу, перепрыгивая столы. Сплошное веселье!
Но долго так продолжаться не могло. Преодолев очередную преграду, я неожиданно сменил траекторию движения, полностью припечатав Хранителя своим весом. Не дав ему опомниться, достал куб, ударяя мужчину кулаком по лицу. Снова и снова. Дальше всё произошло быстро.
Прыжок, и я в противоположном углу. Бросок, и куб открывается, являя на свет идеально круглую пространственную дыру. Хранитель снова вскидывает руку, но не успевает ничего сделать. Дыра схлопывается, а я блаженно прикрываю глаза, готовясь принять смерть.
***
Это случилось рано утром. В старой кофейне произошла утечка газа, что привело к возгоранию. Здание полностью взлетело на воздух, и вот уже третий день разгребались последствия произошедших бедствий. Пострадавших было довольно мало — время шло ещё нерабочее. Место взрыва оцепили, и пока что было не ясно, какие действия по отношению к нему будут предприняты дальше.