(не)Чужая жена
Шрифт:
Корсар.
– Ты еще здесь? Я же тебя пф-ф…
– Ты что-то пила? Курила?
Господи, он вообще о чем?
Смотрю на него, как на… ну, не совсем здорового.
– Я? Я вообще не курю! Вы с ума сошли! – машу перед его носом указательным пальцем. – Убирайтесь из моего сна! Я вас ненавижу!
– Твою ж мать… ладно, поехали скорее!
Я
Сон перестаёт мне нравиться.
Открываю глаза от резкого толчка.
Сижу в машине.
Вернее, лежу.
На груди у бывшего шефа.
– Ой… простите…
Откуда он здесь? Что происходит?
– Василиса, ответь, пожалуйста, ты что-то пила? Курила?
Почему он интересуется? Что вообще происходит? Почему я еду с ним в машине?
И тут меня накрывает.
Антон. Его пощечина. Ленка у дверей лифта. Парень-бандит на улице, выпускающий в меня струйку папиросного дыма. Патрульная машина, полицейские, отбирающие у меня паспорт и сажающие в камеру. Обезьянник. Богиня в алом пальто. Корсар.
Корсар…
Мамочки…
Все это не сон. Все это со мной!
И я хочу умереть…
Я снова реву, уткнувшись в грудь бывшего начальника, и где-то на самой окраине моего разума отпечатывается аромат его тела, потому что рубашка расстегнута, и я…
Господи, я прижимаюсь к смуглой коже! И… у меня просто нет сил оторваться. И нет сил посмотреть ему в глаза! Потому что я помню, как мы целовались. Очень… страстно.
И понимаю, что это был никакой не сон! Совсем не сон.
Реальность.
Я поцеловала Александра Николаевича Корсакова, владельца компании «АК- Корпорэйшн», моего бывшего начальника. Не во сне. Наяву.
Господи, какой ужас!
Или… не совсем ужас?
Он ведь был не против?
Боже, о чем я думаю? Что со мной?
Снова чувствую резкую боль – виски давит. Ломит голову. И накатывает слабость. Кажется, у меня давление упало. Такое со мной бывает, редко, но бывает…
Всхлипываю, стараясь чуть повернуть голову, чтобы все-таки не упираться в его… в его голую грудь.
Зачем он галстук снял? Он ведь всегда ходит только в костюме, обязательно с галстуком. И рубашка всегда застегнута на все пуговицы. А тут…
Почему
– Тише, маленькая, все хорошо. Сейчас приедем в клинику… Серега, ты можешь ехать быстрее, а? У меня тут Армагеддон…
Это я Армагеддон? Почему?
– Александр Николаевич, всемирный потоп, скорее. Армагеддон – это другое!
– Ты поучи жену щи варить! Мы десять минут назад должны были быть в клинике?
– Я ж не виноват, что тут какой-то козел к своему парню на свиданку спешил! Влетел в столб, тачила всмятку, мозги его по асфальту, ну и пробка…
– Что, мозги собирают, что ли?
– Видимо! А вообще, я всегда говорю: тише едешь – больше заработаешь, да?
И он резко давит на газ, машина несется вперед, а я вжимаюсь в грудь Корсара, которого целовала совсем не во сне.
Это просто ужас.
– Вася, ну-ну, успокойся, сейчас доктор посмотрит, и все будет хорошо!
Доктор? Какой еще доктор?
Чувствую, что мне становится совсем нехорошо!
Не хочу никаких докторов! Точно!
Мне нужно… мне нужно сбежать! Только как?
Машина останавливается. Светофор. А что если сейчас рвануть и…
***
Да уж, рвануть! Куда рвануть? Без документов, без денег, ночью, в платье, которое до сих пор все в грязи!
Я, наверное, реально похожа на Армагеддон!
А Корсаков меня к себе прижимает! Я же грязная, он костюм испачкает! А костюмы у него очень дорогие, это я знаю – однажды видела счета от портного. Вся одежда Корсара шьется на заказ во Франции, стоит как самолет.
Пытаюсь отстраниться, хотя понимаю – поздно.
– Ты куда?
– Я… я вас испачкала.
– Поверь, это последнее, что меня волнует сейчас.
– Да? А что первое? – пытаюсь сфокусировать на нем взгляд, голова кружится, и, похоже, у меня глаза дико косят, все плывет.
– Мне и самому интересно, что первое, – он смотрит серьезно, но не строго, а… заботливо, что ли? – Василиса, меня волнует твое состояние. Поэтому мы сейчас едем в хорошую клинику.
– В клинику… – Точно, я вспоминаю! Он говорил что-то про осмотр в клинике. Еще там, в отделении, до… поцелуя.
Господи, я реально с ним целовалась?