Не дай мне упасть
Шрифт:
– Вот, значит, как, - сказал он.
– Все так. Все, что я знаю, - ответил Фауст, неудобно и нервно покачиваясь.
– И что же дальше?
– Я тебя отпущу.
– Не нравится сия формулировка...
– Не зря.
Ни девушки, ни вертолетчик не видели, как на лице толстяка появилась пошлейшая из его кривых ухмылок, когда он разжал пальцы и выпустил из рук тело Фауста. Трикстер кулем рухнул за край, в глухую темную пустоту, подсвеченную лишь далекими огнями ночного города. Пару секунд посмотрев вслед улетевшему, Сэм обернулся.
Канзаки сидела, съежившись в злобный
– Тихо, тихо, - сказал он.
– Все в порядке.
Мегуми хотела что-то сказать в ответ, но изо рта вырвалось только жалкое и неприличное: "Ик!"
– Ага, понимаю, - кивнул Сэм.
– Порядок, порядок.
– Он...
– выдавила, наконец, девушка.
– Он мертв?
– Если бы, - мрачно хмыкнул Сэм.
Несколькими десятками этажей ниже, лежащий в люльке раскачивающегося и грозящего опрокинуться подвесного лифта, используемого для мытья окон, точно так же хмыкнул, плюнув кровью, человек в красном плаще.
– А.. что теперь?
– Мы улетаем в теплые страны.
Сэм деловито осмотрел Мегуми и провел пальцем по ее щеке. Девушка вздрогнула. Толстяк посмотрел на окровавленный палец. Только теперь Канзаки поняла, что брызнуло ей в лицо вместе с выстрелом. Пуля принесла с собой немного его крови. Сама же японка была цела и невредима. Если не считать состояния выжатого насухо и скрученного жгутом полотенца.
– Можешь встать сама?
– Наверное.
Канзаки увидела, как лицо Сэма сменяется галстуком. Он поднялся и оставил ее. Обернувшись, толстяк шагнул к Кэтрин.
Винтерс, отшвырнутая ударом Фауста, сумела сесть и сидела, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и баюкая сильно ломивший висок. Но боль прошла сразу, как только женщина увидела подошедшего мужчину. Сэм снял свои черные очки и убрал в карман пиджака. Без них его лицо казалось совсем прежним, только ставшим тяжелее по краям. Эти глаза, эти карие глаза, которые смотрели на нее так редко, но с таким чувством... Кэтрин помнила.
Он протянул руку, нависая сверху. Большую сильную руку. И она вложила свою руку в эту широкую ладонь, тут же потянувшую вверх. Ноги отказывались держать туловище. Как только миновала главная опасность, все горести, опасности и страхи схлынули, вместе с собой унеся крупицы той силы, что вела ее до сих пор. Но Сэм держал. Сэм не давал ей упасть. Как много лет назад.
Оказавшись так близко, лицом к лицу, Кэтрин все-таки сумела заговорить.
– С-сэм?
– сказала она.
– Это... это ты?
– Я, - ответил мужчина.
– Здравствуй, Кэти.
– Ты живой...
– Винтерс почти шептала и не чувствовала. Как затуманившиеся глаза начинают плакать.
– Столько лет... и вдруг...
– Ты только не реви, - Сэм так и не выпустил ее руку.
– А то я тебя знаю...
– Я... не буду...
– не понимая, что болтает глупый язык, Кэтрин подалась навстречу толстяку.
– Ты же живой...
– В каком-то смысле.
Мегуми наблюдала, как женщина, которую они спасали, льнет все ближе и ближе к Ватанабэ. Тот же
Мужчина и женщина, похожие на иллюстрацию к романтической книге, стояли, слившись в долгом непрерывном поцелуе. Канзаки смотрела на них и ощущала, как что-то внутри нее медленно и с гуканьем падает куда-то в глубины желудка. По крыше вновь заметался ветер: - пилот заново запускал пропеллеры. Где-то внизу, на лестнице, слышались крики приближающейся полиции. Нужно было торопиться. Но ни Сэм с Кэтрин, ни Мегуми не двигались с места. Первые двое были целиком поглощены друг другом. А молодая японка, пытаясь подняться, вдруг поняла, как неприятно и обидно ей видеть этот поцелуй. А ведь действительно, Канзаки было неприятно. По-настоящему.
Почему, черт подери? Почему ей неприятно смотреть на целующегося Ватанабэ?!
Сэм и Кэт, как много лет назад, были вместе, окутанные ветром и неподвижные. Но только сейчас на них смотрела девушка, которой по непонятным причинам стало горько.
Никто не заметил, как вновь принялся моросить мелкий дождик. Приближался рассвет.
ЧАСТЬ II
Глава 1: Долгий путь к вершине
Учики Отоко со вчерашнего дня чувствовал себя так, будто нырнул в кристально чистую холодную воду, набрав полные легкие воздуха. Все тело окатывает колючей освежающей волной, изнутри распирает невесомая легкость, и вдруг понимаешь, что вокруг - бесконечность. Вот и юношу точно так же распирало с тех пор, как он признался в любви Инори.
Она ответила взаимностью. Тем вечером они впервые поцеловались, по-настоящему, помня себя, а не в забытьи, как раньше. К своему стыду, Учики тогда едва не потерял сознание. Что-то могучее клубилось вокруг них с Кимико в тот миг, что-то неосязаемое, но сильное. Наверное, та загадочная энергия Наследников, которую держали в строжайшем секрете властители Европы. Но молодому человеку было наплевать. В его руках была любимая, и все остальное отходило на второй план.
Тем вечером Отоко ввалился в их с Маки комнату в общежитии с шумом, которого раньше никогда себе не позволял. Порывисто расстегнув рубаху, юноша с грохотом рухнул на кровать, забыв, насколько она жесткая. Маки, оторвавшийся от просмотра аниме, философски изрек:
– Расстройство гормонального баланса нарисовано на твоем лице масляными красками твоего взгляда.
– А?
– в очередной раз не понял соседа японец.
– По внешнему виду становится очевидно, что ты вступил со своей девушкой в физический контакт, - пояснил Маки.
– Ты пыхтишь как паровоз, и глаза неадекватные.