Не дели любовь...
Шрифт:
Приговор, который ставил крест на всем. Смещающий и искажающий реальность... В сознании вдруг отчетливо всплывали слова Киры... О семье... О детях... Просьба исполнить одну единственную её мечту... И обещание. Искренне и настоящее. Не сейчас. Пускай в будущем, но с уверенностью, что так оно и будет... Тогда Лёша еще не знал, чем все обернется. Тогда он даже не предполагал, что никогда не сможет дать Кире желаемое... Просто напросто не сможет. При всем желании.
Это уже потом, спустя пару дней размышлений, спустя десятки тысяч мысленных вариантов
В те дни закрутилась безумная вереница, сплошь из одних обследований, из одного кабинета в другой... Анализы... Диагностики... Люди в белых халатах... И везде этот удручающий запах лекарств и безысходности. Все что-то обещали, но не могли дать конкретных гарантий...
Дни, когда Лёша разрывался между желанием забыться, плюнуть на все и плыть по течению, или рассказать обо всем Кире. Но он не мог этого сделать. Забыться не мог, потому, как отныне его жизнь стала другой. Как будто внутри что-то надломилось. Жизненные приоритеты исказились, проявляя себя в полной мере. Недаром ведь говорят - "Что имеем - не храним, потерявши - плачем".
Отныне Алексей в полной мере осознавал ценность того, чему ранее не придавал должного значения. Относясь вполне скептически и отчасти как-то равнодушно к детям, теперь видя где-то посреди улицы маленьких ребятишек, мужчину буквально трясло от страха, что в собственной жизни он, скорее всего, никогда не услышит смех и не увидит улыбки родного ребенка... А еще каждый косой взгляд мимолетного прохожего, вызывал убийственные ощущения. Так, будто, все вокруг знали о его несостоятельности, как мужчины... Знали и мысленно насмехались, только и того что, не тыкая пальцами.
Вы когда-нибудь могли себе представить, каково это быть музейным экспонатом? Живым, реальным. Позволяя всем и каждому сканировать себя взглядами, обсуждать. В лучшем случае за спиной. В худшем даже в глаза. И при этом, не имея возможности что-то возразить или прекратить насмешки... Лёшка отныне знал. Не понаслышке. За время посещений больницы, ему пришлось испытать на себе все это. И взгляды, и сочувствующие кивания головой, и какие-то обрывки случайных фраз, брошенные с расчетом, что он не услышит...
– Такой молодой и уже безнадежный... Вот что за жизнь пошла, здоровый мужик, а детей не видать! Жалко его, видно совсем тяжко ему...
Слова, которые даже потом, спустя годы, Алексей будет вспоминать с содроганием...
За эти дни, хождений по мукам, терзаний по живому, Лёшка понял, что не может рассказать о своей проблеме Кире. Кому угодно только не ей. Жалости и сочувствия еще и от неё он не вынесет. Он боялся, по-настоящему боялся, встретить в её взгляде то, что, скорее всего никогда не прозвучало бы
В какой-то момент проблема как-то резко исказилась. Мартынов понимал, что, даже уйдя от Евы, не сможет быть с Кирой. Потому что не хотел для неё такой участи. Нескончаемые походы по клиникам, без особого результата. Попытки подержать, которые со временем, не смотря на любовь, в любом случае сменяться жалостью. Это неизбежно в его ситуации. Невозможно продолжать любить мужчину, который лишает всего, ничего не давая взамен. Только ненависть. Или жалость. Последнее даже хуже. Ненавидят сильных, достойных личностей. Жалеют потерянных и безнадежных во всех смыслах. Недостойных.
Алексей не хотел жалости. Не от любимой женщины. И не хотел, чтобы Кира страдала с ним... Она достойна была лучшего. Не долгих и безрезультатных лет хождения по мукам, на которые он непременно обрек бы Киру, останься она с ним. Ей нужна была настоящая семья. Та самая, о которой так долго мечтала... И он не мог лишить любимую еще и этого...
Сколько раз Лёшка порывался позвонить Кире и признаться. До последнего держался. Порой, доходя до абсурда. Избегая с ней лишних встреч. Понимал, что так вечно продолжаться не может. Что рано или поздно придется что-то менять. Но не мог. Отпустить не мог. Но и удерживать силой, обманом, недомолвками, тоже не имел права...
Все искал себе оправдания, уговаривал проявить решительность. А потом снова оттягивал момент объяснений, находя какие-то причины. Вот-вот, еще один поход в клинику, оглашение новых результатов... Быть может, более обнадеживающих, нежели предыдущие... Возможно, появление хоть малейшей надежды... И так снова и снова... Изо дня в день... От обследования к обследованию... До тех пор, пока не стало окончательно и бесповоротно понятно, что надеяться не на что. Пока в итоге опять все не решила сама Кира...
Сколько прошло с тех пор, когда она позвонила и попросила о встрече? Той самой, последней. Роковой. Строящей между ними огромную стену, окруженную бездонной пропасть. Несколько дней? Неделя? Две? Месяц? Или еще больше? Последнее время Алексей попросту потерял счет времени...
Тогда, собираясь к Кире, мужчина чувствовал, что это конец. Он понимал, что тянуть больше не имеет права. По пути заготавливал десятки фраз. Придумывал причины. От реальных, до самых неимоверно-фантастических и непредвиденных...
Но и здесь все решилось без него. Кира первая заговорила о расставании. Кира первая решилась на перемены. И он опять промолчал. Не смог всего рассказать. Просто нашел в себе силы отпустить... Вопреки собственным желаниям... Вопреки собственной любви... Вопреки всему, но во имя счастья любимой...
И вот уже который день перед глазами снова и снова возникала одна она. Единственная дорогая и такая необходимая для него женщина. Женщина, которую он потерял. Причем, как полный мазохист, собственноручно сделал все для того, чтобы так произошло... Просто взял и отпустил, считая, что ей так будет лучше.