Не дели любовь...
Шрифт:
– Ева, так я тебя не люблю!
– на секунды опешив, гневно процедил Алексей, и, хватая девушку за локти, отдернул, наконец, от себя, - хватит тешить себя иллюзиями!
– Лёшенька...
– снова пытаясь дотянуться к мужчине, - любимый мой, родной...
– а взгляд затуманенный. На грани безумства и помутившегося рассудка, - забудь о ней. Давай начнем все сначала, а?
– каким-то образом прорвав оборону, снова вцепилась в лицо мужчины, опаляя тяжелым дыханием, - только ты и я. Как раньше... Пока не появилась эта...
– Ева, как раньше уже не будет!
– пользуясь её мимолетным спокойствием, Алексей, подхватив девушку на руки, поспешно
– Ты ведь даже не пытаешься что-то сделать, чтобы было, как раньше, - больше не сопротивляясь и не цепляясь, насмешливо выдохнула Ева, откидывая спутавшиеся волосы за спину.
– Неужели ты так ничего и не поняла?
– устало опускаясь на диван, прошипел Мартынов, - я не люблю тебя. И то, что я расстался с Кирой, еще не означает, что теперь у нас с тобой все образуется. Не образуется. Тут моего желания мало будет. Да и вообще...
– невразумительно махнул головой, прогоняя из мыслей навязчивые образы, - неужели тебе не противна сама мысль, что каких-то несколько дней назад я, возможно, прикасался к другой? Обнимал? Целовал её? Спал с ней, в конце концов? Ева, тебе вообще знакомо такое чувство, как гордость? Или тебе совершенно наплевать, что я с тобой из жалости? Чувства вины? Сожаления? Чего угодно, но не любви!
По меры высказывания, Лёшка чувствовал, как с души сваливается какой-то груз. Груз обязательств и переживаний. Боли и сожалений. Столько времени он копил все это в себе. Сколько времени заставлял себя в последний момент сдерживался. И теперь его, словно прорвало. Ему необходимо было высказаться. В какой-то момент он перестал думать о том, как Ева может воспринять подобные признания. Как отреагирует. Что скажет...
Судя по выражению лица, до последнего тешила себя надеждами. Но Лёшка устал. Устал позволять ей вертеть им, как вздумается. Устал терпеть её выходки и абсурдные желания. Она надеялась на восстановление чего-то хорошего между ними? А она хоть раз подумала, чего хочет на самом деле он? Хотя, какая теперь уже разница... Теперь его желания ни для кого не имеют смысла. Для него самого в первую очередь.
– Все сказал?
– вмиг посерьезнев, спустя пару минут немого, молчаливого изучения мужчины, уточнила Белова. И не получив ответа, продолжила, - значит, вот как ты заговорил? А как же...
– хмурясь, подбирая правильные слова, - наша семья? Мы ведь хотели родить ребенка и...
– Ты хотела, Ева, - перебив, поправил мужчина, чувствуя, как сердце разъедает ноющая от Евиного упоминания о детях, боль, - ты хотела.
– Лёша, но мы ведь могли бы попробовать...
– заглядывая в серые глаза, умоляюще протянула.
– Не могли бы, - нервно сглотнув, желая поскорее остаться наедине со своими мыслями, Алексей поднялся и без лишних слов направился к выходу. Замерев у самых дверей, недолго колеблясь, говорить, или нет, все же решился, - при всем моем желании. Бесплоден я. Понимаешь?
– обернувшись на секунду, чтобы увидеть реакцию жены на подобное заявление.
Как и ожидал, Ева, нахмурившись, ошарашено заморгала. Скорее всего, сейчас скажет, что он придумал это в качестве отговорок. И Лёша, предотвращая возможное, равнодушным тоном, добавил:
– Так, что если хочешь детей, тебе пора давно отправляться на поиски более полноценного мужчины.
С этими словами отвернулся и поспешно вышел из комнаты, услышав лишь, как вслед ему донесся грохот, разбившегося стекла, и гневный оклик Евы:
– Ты просто жалок!
Глава 27
– Кирюш, может, поговорим?
– нервно дергая ручку двери, ведущей в её спальню, возмущался Михаил, - ты долго будешь прятаться?
Кажется, уже раз в пятый за последние полчаса. И что не уймется никак? Будто и заняться нечем. Ответ прост - беспокоился. Который день подряд. Изводил своими расспросами. Все пытался достучаться, чего-то выяснить. А Кира... даже ответить толком ничего не могла. Да и что тут ответишь? Когда сердце рвет на части, и единственное желание, которое разъедает душу - провалится куда-то сквозь землю. Исчезнуть там, где никто не сможет найти. Где не станет боли и страданий. Где жизнь будет совершенно другой. Такой, о которой когда-то мечтала... Где грани невозможного сотрутся, и она сможет обрести тот самый, незыблемый душевный покой... Только нет такого места. И вряд ли где-то будет. Без него... Даже рая нету. Он попросту не ощутим...
Умереть. Заснуть, закрыть глаза навек и больше не проснуться. Вот он, казалось, выход. Не самый правильный, но реальный, возможный, быстрый... Тогда всем будет легче. В одночасье она всех избавит от проблем, связанных с собственной персоной. В первую очередь себя. И Лёшку. Вряд ли кто-то даже горевать будет...
Бросила взгляд на дверь. С той стороны хоть и было тихо, Слепцова ощущала, что Мишка все еще стоит у её комнаты. Да, единственный, кто побеспокоится, и будет реально переживать, так это родной и любимый брат. Правда, не слишком долго, скорее всего. У него сейчас и своих проблем хватает. В конце концов, у него есть Алиса. Ради неё он справится. А она, Кира... Господи, о чем она только думает! Имеет ли право даже помышлять о подобном?
Отвечай девушка только за себя, то да, можно было творить что угодно. Хоть убиваться, хоть разбиваться. За свои грехи она была готова расплачиваться прямо сейчас. Только расплачиваться самостоятельно, не перекладывая на хрупкие плечики еще не родившегося малыша. И уж тем более не лишать права выбора еще и его. Лишать его права на жизнь...
Ведь отныне на Кире лежит ответственность и за другого человека. Её будущего малыша. Малыша от любимого мужчины. Её сыночка. Девушка не могла пока знать наверняка, кто у неё родится. Слишком маленький срок. Но она уже сейчас чувствовала, что это будет мальчик. Её сыночек. Её и... нет, только её! Потому что родному отцу он не нужен. И, по всей видимости, никогда ни был и не будет нужен. Господи, как же тяжело оказывается это осознавать. Практически невыносимо... До зуда. До ломоты.
– Не бойся, малыш, мама тебя никогда не оставит, - погладив плоский живот, едва слышно пробормотала Кира. С трудом сдерживая себя, чтобы не заскулить. От боли. Душевной, сердечной... Выворачивающей душу наизнанку...
В мыслях, словно в насмешку, опять прокручивались те самые роковые слова Лёшки... Она так надеялась, так верила, что отныне у них все будет хорошо. Когда они, договорившись, решили все начать сначала... Тогда Кире казалось, что счастливее её нет на белом свете. Но каким же хрупким и зыбким на деле оказалось её счастье. Даже еще более ранимым и уязвимым, чем тогда, три года назад... В прошлом девушка не тешила особых иллюзий. Сейчас же, она позволила себе поверить и уступить. Позволила понадеяться, что все образуется. Расслабилась... Какой же непростительно ранней и бессмысленной оказалась эта вера.