Не дели любовь...
Шрифт:
– Я, вообще не собираясь никуда ехать, - усаживаясь напротив, огрызнулась Кира. Гордо вздернула подбородок, и уверенно выдала, - это мой ребенок и я сама буду решать, когда мне необходимо ехать в больницу!
Добавив мысленно про себя, что сделает это завтра. Обязательно. Только одна. Она еще в день первого визита позвонила в больницу и перенесла запись завтрашнее число. Но Алексею об этом совершенно не обязательно знать. Тем более теперь...
– Кира, зачем ты так?
– нахмурившись, прикрикнул Мартынов.
– А как?
– передразнила девушка, - тебе не нравится,
Господи, знал бы кто, какой ураган бушевал в это время в её душе! Особенно глядя на то, как исказилось лицо Алексея. Больно? Тяжело? Неприятно слышать? А он хоть раз подумал, каково Кире? К сожалению, девушка не могла ответить даже на этот вопрос. Ответ попросту был неизвестен.
– Кира не говори так!
– резко подскочив, Лёшка отвернулся, и, сунув руки в карманы, уставился в окно.
– Как мне говорить, если родной отец отказался от него?
– инстинктивно положив руку на живот, пытаясь таким образом оградить малыша от внешних, неуловимых потрясений, не удержавшись, выдала Слепцова. И тут же пожалела о своих словах.
Вздрогнув от услышанного, Лёша повернулся обратно. И пересекая разделяющее их расстояние, в пару шагов оказался рядом с Кирой. Упираясь ладонями в стол, он, нависая над столешницей, наклонился к девушке. Около минуты буквально сверлил её взглядом, который предвещал мало чего хорошего. Молчаливо. Угрюмо. Раздраженно. Упрямо поджав губы. Словно о чем-то раздумывал и на что-то решался.
Несколько раз за это время Кира приоткрывала рот, чтобы что-то еще добавить. Сказать. Быть может возразить и извинится за сказанное ранее. Чего бы там не говорил Лёшка, она не имела права давать такие категоричные заявления. Алексей ведь, не смотря на сомнения, пока ни от кого не отказывался... Во всяком случае если и отказывался, то негласно. Не вслух. К тому же зачем-то он сюда пришел. А она... что она опять несет?
– Кира ты...
– приподнимая руку, Лёша взмахнул указательным пальцем перед лицом девушки, пытаясь найти какие-то верные слова для возражения. После чего со свистом втянув воздух, и опуская руку, с нажимом отметил, - ты неправа, Кира.
– Лёш, зря мы затеяли этот разговор, - не в состоянии выдержать и дальше на себе пытливый взгляд Мартынова, Кира быстро подхватилась, пытаясь отступить от мужчины на более безопасное состояние.
Не то чтобы она боялась, что он способен причинить ей зло, просто... не могла находиться рядом с ним на столь непростительно близком расстоянии. Эта его близость вызывала трепет в сердце. Трепет влюбленной в него дурочки. Но Алексей не должен был этого заметить. Равносильно, как и то, что волнует Киру. Все так же, как и раньше. А в чем-то может даже сильнее...
– Кира, я долго думал и должен сказать тебе...
– зажмурившись, мужчина сжал пальцами переносицу.
Окончательно решаясь на признание. Решаясь на заявление, решение, которое не так-то просто ему далось... То, о чем он думал последние дни. Оказывается, это сложно. Вот так просто взять
– Лёш, я не хочу и не буду перед тобой оправдываться, - вернувшись к кухонным шкафам, Кира, делая видимость занятости, стала протирать полотенцем, недавно вытащенную для не дозволенного Лёшей выпить кофе, чашку. Пытаясь скрыть нервное дрожание рук и не выдать никак в голосе своих эмоций, - если ты для себя все решил, то пускай будет так. Значит, не судьба. В любом случае, я тебе благодарна за все. За то, что ты был в моей жизни и...
– Да, Кира, я решил, - бесшумно подкрадываясь к девушке сзади, уверенно вздохнул мужчина. Совсем близко. Опаляя шею Слепцовой горячим дыханием. И едва касаясь, проводя руками по предплечьям, как на духу, хрипло пробормотал, - я решил, что хочу воспитывать этого ребенка, - склонив голову к голове Киры, - Я хочу быть первым, кто возьмет на руки еще розовый и сморщенный комочек. Быть первым и единственным, кого он, хватая своими маленькими ручонками, назовет папой. Видеть его улыбку, первые шаги, слышать его смех...
– Лёша, - сильнее сжав в руке чашку, и отбрасывая полотенце в сторону, тихонько протянула девушка. От услышанного на глаза наворачивались слезы. И она... готова была наплевать на гордость. В который раз. Простить его... Ради того, чтобы услышать это признание, стоило страдать...
– Я постараюсь быть ему самым лучшим отцом в мире, - прижимая Киру к себе, серьезно бормотал Алексей, - я буду водить его в садик, школу... Буду гулять с ним. Играть. Я сделаю все, чтобы он никогда и ни в чем не нуждался. В первую очередь в отцовской любви. Он...
– немного отстранившиеся, попытался заглянуть в лицо девушки, - или она...?
– Он, - всхлипнув, поправила Кира.
– Эй, ты что плачешь?
– нахмурившись, Лёша медленно развернул любимую к себе. И когда она, застанная врасплох, опустила глаза, старясь украдкой смахнуть слезы, мужчина приподнял её лицо двумя пальцами за подбородок, и, вытирая мокрые дорожки на девичьих щеках, осторожно попросил, - не надо плакать, солнышко. Все будет хорошо. Просто позволь мне стать отцом твоему малышу? Нашему малышу, - поспешно поправил, - Позволишь, а?
– Лёш, ты не должен этого спрашивать, - поднимая глаза на Мартынова, закивала головой Кира.
– Нет, Кирюш, должен, - расценивая услышанные слова по своему, настаивал мужчина, - Не отталкивай меня, пожалуйста. Я хочу, понимаешь? И мне абсолютно все равно, кто его настоящий отец. Главное, что он твой и...
– Что?
– нервно вздрогнув, Слепцова, затуманенным взглядом уставилась на Алексея.
Хотелось сбежать. Подальше. Спрятаться и не слышать больше никогда этих ранящих слов. Даже в самом страшном сне. Она готова была ему довериться... Какие-то секунды назад. Простить. Поверить. Списать его прошлое поведение на шок. Растерянность. Удивление... На что угодно. Только бы знать, что Лёшка не смотря ни на что с ней. Что он ей верит, понимает... Но он... все так же не доверяет. Да, из-за благородства, любви, или чего-то там еще, готов признать их малыша своим, продолжая считать, что он от другого мужчины...