Не доводи меня
Шрифт:
Кто-то бросил кому-то несколько коротких фраз. Новый игрок в этом спектакле? Мне даже неловко стало от того, что заставила стольких людей крутиться вокруг себя. И от этого полегчало. Не совершала я ничего настолько страшного, чтобы так со мной суетились. А часы… Часы больше не при мне. Они ничего не докажут… Наверное.
Несколько неясных шевелений, еще пара фраз, и моих судорожных вздохов, еще несколько секунд молчания, и я услышала звук, с каким отворяется автомобильная дверь. На меня дохнуло знакомым запахом дождя, а потом я почувствовала толчок в
Мешок с меня так и не сняли, он так же лип к лицу, но теперь влага была и на шее, отчего жесткая ткань натирала ее сильнее, чем если бы двигалась посуху. От толчка я завалилась на колени. Я зажмурилась, готовая ощутить боль. Но колени приземлились быстрее, чем я предполагала. К тому же на что-то мягкое. Снова меня подтолкнули, и я засуетилась. Попыталась вскарабкаться с ногами на сиденье, только бы не раздражать больше этих людей.
Я чувствовала себя очень маленькой и глупой. Не впервой, конечно. Но сейчас обстоятельства подталкивали к тому, чтобы сожалеть о том, какая я. Мои преимущества, ловкость и хитрость, в таком положении не спасут. И оставалось только слушаться. Сложность была в том, что приказы отдавались не словами, а этими толчками, неясными, как шепелявая речь.
Когда все мои конечности оказались в машине, дверцу захлопнули. Машина покатилась. А я поняла, что дела мои хуже некуда.
Ночь, разряженный телефон, и неизвестные, явно настроенные недружелюбно. Бабка говорила не садиться в машину к незнакомцам. Да вот только оказалось, что незнакомцы эволюционировали – не спрашивают хочешь ли ты сесть в машину. Ну, чтобы не получить отказ.
Машина набирала скорость. Я молчала. Слезы текли, хотя я заставляла их остановиться теми силами, которые не сожрал страх.
В салоне машины было темно. Лишь раз в несколько секунд холщовую ткань пронзал луч фонаря. Я смотрела вперед, ничего не видя, и тяжело дыша. Сиденья автомобиля ощущались мягко и знакомо. Я сразу поняла, в какой машине нахожусь, но пока не разрешала себе дрожать от страха.
Мы все ускорялись. Неслись уже, наверное, по трассе. Хотя мое положение из-за скорости становилось все менее безопасным, я чувствовала себя все лучше.
– Да сними ты его наконец, – прозвучал его голос.
– Очень смешно, – фыркнула я в мешок.
Да, огрызаться – не лучшая стратегия, когда тебя похитили. Но если рассказы Вани он нем правдивые…
– О чем ты? – прозвучал его голос растерянно.
Наверное, он пытался рассмотреть меня через зеркало заднего видения. Кажется, в машине мы были вдвоем. Методом исключения я поняла, что он за рулем. А я на пассажирском сидение, куда забралась с ногами. Плохая идея, наверное. Когда я смотрела на кеды в последний раз, от них грязь уже отсохшая отваливалась. А это было утром. С тех пор я прошлась по грязи, по клеткам животных, потом снова по грязи, и наконец по пыльной улице ночного Крамольска.
Чтобы ему легче было видеть, почему его вопрос о мешке смехотворный, я спустила ноги на пол и развернулась на сиденье вполоборота, приподняв запястья.
Секунду я сидела так,
– Так ты плохо себя вела, да? – сказал он. – Я не говорил им надевать на тебя наручники.
– Сделаешь это сам, только попозже и при других обстоятельствах, да?
Я была уверена, что он засмеется. Но вместо этого с переднего сиденья прозвучало:
– Если сама попросишь, то конечно.
Я промолчала. Не поняла, как отнестись к этому заявлению. Он думает, что мы еще увидимся? Еще и при тех обстоятельствах, про которые я пошутила?
Он тоже молчал. Машина теперь ехала с ровной скоростью, не медленно, но и не так быстро, как мне казалось, хотя мы не тормозили. Фонари так же с равным интервалом прорезал тьму моего поля зрения. Это хорошо. Значит, мы едем просто по трассе. А не в лес, куда легче выкинуть мой расчлененный труп.
Молчание затянулось. Тогда я решилась пискнуть:
– Освободишь меня?
Я замерла, отчего-то думая, что сейчас на меня либо ругань полетит, либо что-то с физическим воплощением. Заслужила я немилость, еще и права качаю. Что за преступница?
Но он не разозлился. Наверное, и не собирался делать это сегодня вечером. Чего он добивается? Попугать меня хочет? Так он уже справился с этим. Там, в темном проулке между домами, с мешком на голове, и амбалами впереди и сзади меня, я ощутила страх, как никогда. Я теперь досконально знала это чувство. Как оно ощущается, когда не знаешь, что тебя ждет, когда не у кого просить помощи, когда знаешь, что провинилась и заслуживаешь что-то подобное.
– Честно говоря, – заговорил он слегка расстроенным голосом. – У меня нет ключа.
Мое сердце ухнуло. Такого ответа я не ожидала. И раскаяния в его голосе я тоже не ожидала.
– И что теперь делать?
Вопрос повис в воздухе. Ничего не происходило. Я едва решилась повториться, как поняла, что меня все-таки услышали. Машина замедлялась.
Страшно мне больше не было, но тревога никуда не делась. Да, его тон добрый, да, если Ваня не ошибся, сам он тоже добрый. Да, дорога вроде городская, да, если бы меня хотели убить или избить или еще как-то физически обработать, то сделали бы это еще в темном переулке. Но что, если он просто психопат? Я ему насолила, и теперь он будет мучить меня просто потому, что… Потому что что?
Когда машина остановилась, я постаралась сжаться в молекулу. Не получилось. Я лишь перекинула колени со стороны двери к середине сиденья заднего ряда. Потом ждала, слушая, как колотится сердце.
Распахнулась дверь, противоположная от той, где я сидела. От неожиданности я вздрогнула. Вроде понимала, что сейчас она откроется, вроде нет ничего пугающего в этом звуке. Но все же мурашки пробежали по телу. Особенно когда я почувствовала, как продавливается сиденье рядом с мной.
Он ощущался не так, как вчера. Но это до тех пор, пока не стянул с меня этот клятый мешок. Вместе с мешком он схватил еще и волосы. Я вскрикнула, отчего он тут же пустил мешок.