Не дразни меня
Шрифт:
Торопливо жую, запивая обжигающим полость рта чаем и время от времени прислушиваюсь. От волнения и напряжения чудится всякое.
То звук щелкающего затвора, то низкие мужские голоса. Понимаю, что это нервы, игра моего воображения и итог длительной изоляции, но избавиться от гуляющего вдоль позвоночника озноба, не могу.
Запихиваю в себя еду. Довольная, что гордо смогу отказаться сегодня от ужина, ополаскиваю чашку и ворую из навесного шкафа шоколадную конфету.
Спрятав её в заднем кармане джинсовых
А ведь мне не показалось.
Со стороны левого крыла дома действительно доносятся приглушенные мужские голоса.
Инстинктивно рванув к лестнице, торможу уже у первой ступени. Может, сегодня мне повезёт? Может, получится поговорить с ним?
Разворачиваюсь и, заправив выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо, на цыпочках иду на голоса.
Сердце стучит часто, дробно, ударяя бешеным пульсом в барабанные перепонки и виски. Понимаю разумом, что поступаю опрометчиво, рискую, пренебрегая его же советом, но иду на поводу у своего упрямого нрава. Знаю, что если струшу, потом не прощу себя за это.
Сворачиваю в недлинный широкий коридор, дохожу до приоткрытой двери и, заглянув в комнату, застываю.
Он там. Он и незнакомый мне мужчина. Стоя ко мне спиной, Литовский смотрит в экран лежащего на столе планшета. Что на нём, мне не видно, но о чем они негромко переговариваются, я слышу.
– Если мы забираем эти два ангара, - указывает пальцем Лютый очевидно в схему, - то территорию вокруг надо будет подчистить.
– Справа склады Войтюшенко, - говорит его собеседник, - он через Монголию контрабандой санкционные автомобильные запчасти ввозит.
– Войтюшенко, говоришь? Толя?
Берет телефон со стола и кого-то набирает.
– Ян, у тебя же вроде есть выход на Войтюшенко?
– слушает ответ и продолжает: - Можно два склада на железнодорожном тупике взять, но он там будет ненужным соседом.
Я, обмирая, зачем-то слушаю всё это, не рискуя выдать своё присутствие. Вдоль позвоночника струится пот.
Однако в какой-то момент мужчина замирает и, резко обернувшись, замечает меня.
– Адам!...
Тот оглядывается и агрессивно скалится.
– Пошла отсюда!
Я вздрагиваю как от пощечины, но, мертвой хваткой вцепившись в дверной косяк, не двигаюсь с места. Окатывающие меня волны ярости прожигают кожу до костей. Смачиваю слюной пересохшее горло.
– На хуй вышла отсюда, я сказал!
– Поговорить...
– Чего?!
– Нам нужно поговорить, - удерживая голос в одной тональности с огромным трудом, произношу твердо.
– Я не разговариваю с бабами!
Глава 3
Ярослава
Идущая от Литовского
– Нам нужно обсудить некоторые моменты. У меня есть к... вам... к тебе ряд вопросом.
– У тебя?
– переспрашивает, чуть поморщившись, - Вопросы ко мне?
– Да. Я не уйду, пока мы не поговорим.
Медленно вдыхая воздух, словно пытаясь успокоить себя, обращается к своему помощнику:
– Егор, подожди меня в гостиной.... несколько секунд.
Мужчина, кивнув, собирает со стола какие-то бумаги, планшет, телефон и идет на выход. Я отступаю в сторону, а когда он проходит мимо, захожу в кабинет.
Литовский, стоя у кожаного кресла, продолжает выжигать во мне остатки самообладания.
Я смертельно боюсь его на инстинктивном уровне. Никогда ещё не встречала настолько осязаемой ауры.
Остановившись у двери, вжимаюсь лопатками в стену позади себя. Направляю взгляд в его лицо, но от страха и волнения почти ничего не вижу.
– У тебя ровно минута, половина из которой уже прошла.
– Я могу вернуться в дом своих родителей?
– Нет.
– Это же никак не влияет....
– Нет, - говорит, как рубит.
– Но почему?... Зачем нам обоим терпеть общество друг друга?
Литовский берет пачку сигарет позади себя и, вынув одну, зажимает губами и закуривает.
Наученная опытом общения с братом и отцом, я вижу в этом хороший знак. Он готов к разговору.
– Если бы всё было так просто, духу твоего не было в моём доме. Иди.
– И что?... У меня нет ни одного шанса выбраться отсюда? Сколько я должна буду здесь жить?
– Пока не подохнет твой папаша.
Сдерживаемая мной ненависть начинает бурлить в крови, в голове создается давление до тёмных пятен перед глазами.
– Или ты, - шепчу на грани слышимости.
Затягиваясь никотином, он сощуривает глаза и начинает двигаться в мою сторону. Меня вжимает в стену до хруста в позвонках.
Двигаясь плавно и лениво, как сытый хищник, он подходит и, подняв руку, упирается ею в стоящий справа от меня шкаф.
Не выдерживаю направленной на меня агрессии - опускаю взгляд с его лица и упираюсь им в заросшую короткими волосками бугристую грудь.
Боже...
Он ужасен. На нём полностью расстегнутая чёрная рубашка и толстая цепь с круглым медальоном. Цепляясь за волосы, он бликует на свету.
Склонив голову набок, он выдыхает дым в моё лицо, но я почти не чувствую табака. Его перебивает запах крови, оружия и тестостерона. От него воняет разрушенными жизнями людей.
– Твой отец уже пытался убрать нас с братом, но облажался, потому что лох. Поэтому, ты скорее дождешься его смерти, чем моей.