Не гони лошадей
Шрифт:
Он рассмеялся так, что у меня мороз по коже прошел, потом распахнул дверь и выпихнул меня в коридор, где ждали бандиты.
— Советую хорошенько подумать над моими словами.
Меня снова повели тем же путем, я считала шаги, повороты, ступени, в надежде на то, что мне это пригодится. Мои тюремщики торопились, они то и дело подталкивали меня в спину, пару раз я чуть не упала со ступенек. Не хватало мне еще подвернуть ногу. Тогда о всякой попытке к бегству придется забыть.
— Я хочу в туалет, — остановившись,
Меня грубо пихнули, и я упала на бетонный пол, больно ударив коленку. Мои многострадальные колени, они, наверное, уже приобрели устойчивый фиолетовый оттенок.
— Я требую, чтобы меня отвели в туалет, — упрямо повторила я.
Меня схватили за волосы и рывком подняли вверх:
— Вот с-сука, требует она! Пошла вперед, пока башку не прострелили, — рявкнул один из конвоиров.
— Ладно, Хорек, отведи ее, а то уделается, вони не оберешься. — Только я с благодарностью подумала о том, что среди бандитов тоже бывают люди, как следующая часть фразы развеяла мои иллюзии: — Может, нам этой бабой еще попользоваться придется.
Я вздрогнула. Вот скотина! Попользоваться!.. Да чтоб ты импотентом стал на всю оставшуюся жизнь.
Меня куда-то потащили и впихнули в узкое помещение, по журчанию воды я поняла, что это.
— А руки? Развяжите мне руки, — попросила я.
— Обойдешься, — загоготал бандит.
Да, моя хитрость не удалась, я думала, что мне освободят руки и я попытаюсь бежать.
— Заснула, что ли? — поинтересовался бандит, стоявший за дверью. — Или тебе помочь?
— Пошел вон! Сама справлюсь, — огрызнулась я и вышла из туалета.
Меня снова заперли в комнате с кроватью.
— Глаза хоть развяжите, — попросила я, не надеясь на то, что они выполнят мою просьбу.
Меня привязали к кровати. Бандиты ушли, заперев дверь и оставив меня наедине с моими мыслями. Нужно признаться, что этот раунд я проиграла. Выбраться отсюда я не могу, придется сделать вид, что согласна на условия Когана. Время тянулось бесконечно долго, я перебрала в уме тысячи вариантов возможного освобождения, но все они были настолько фантастичны, что их пришлось отбросить. Когда дверь моей темницы наконец-то распахнулась, я уже была готова сказать «да».
— Хозяин интересуется, что ты надумала. Твое время истекло.
— Я согласна на его условия, но говорить буду только с ним, — поспешно ответила я.
Меня снова отвязали от кровати, завязали глаза и повели по коридору все тем же путем.
Коган уже был в комнате:
— Ну что, надумала? Оно и верно, между мучительной и мгновенной смертью лучше выбрать мгновенную.
Я вздрогнула. Он заметил мою реакцию и захохотал. Ненормальный, типичный садист. Где Маринкины глаза были, когда она с ним знакомилась?..
— Боишься? Это хорошо, значит, дурить не будешь. Так где картина?
— Она,
Коган спросил номер, затем набрал его, поднеся аппарат к моему уху.
— Да, — раздался встревоженный голос Кряжимского.
— Сергей Иванович, это я, Оля.
— Оля, Ольга Юрьевна, вы где? Мы тут всех переполошили…
— Хватит болтать, по делу говори, — прервал меня Коган.
— Сергей Иванович, извините, я не могу долго говорить. Со мной все в порядке. Мне Виктор нужен, он там?
Кряжимский позвал Виктора. Я объяснила ему ситуацию, стараясь обставить все так, будто рассказываю, где спрятана картина.
— Виктор, помнишь тот гараж, который я прошлым летом снимала? Возле редакции. Там, в яме, завернутая в пакет, лежит картина. Найди хозяина гаража и попроси разрешения забрать вещи, что у меня остались. Скажешь, мелочи кое-какие. Он знает, я ему на днях звонила…
— Скажи, что мы его будем ждать около стадиона «Буревестник» в восемь вечера и чтоб без фокусов. Там он нам отдаст картину, а мы ему тебя, — прошипел мне Коган.
Я кивнула и передала всю эту информацию Виктору.
Коган вырвал из моих рук телефон и добавил:
— Чтоб без ментов и лишнего геройства, а то получишь ее по частям в подарочной упаковке!
Коган позвал одного из своих громил, судя по голосу, того самого, который собирался попользоваться мною, и приказал отвезти меня на встречу к стадиону. «Буревестник» был назван не случайно, это был бывший стадион, облюбованный теперь отморозками. Скрыться там было очень легко — за его забором расположился густой лесопарк, дальше шла развилка на три дороги. Не сомневаюсь, что люди Когана уже приготовились к «передаче».
Меня выпихнули во двор и потащили в другую сторону, спустя несколько минут мы оказались на улице. Бандит развязал мне глаза, и я увидела огромный двор, бетонную стену. Что это за сооружения, я не знала, определить с первого взгляда тоже не могла. Бандит подтолкнул меня к забору. Он отодвинул крышку люка канализации и приказал:
— Лезь вниз.
Я возмутилась:
— Я туда не полезу, там же задохнуться можно.
— Дура, там ничего плохого нет, спускайся.
Я подняла руки, скованные наручниками:
— Я без рук спускаться не могу, это же верная смерть.
Бандит ругнулся, но наручники отстегнул.
— Будешь дурить, пристрелю, — сказал он, ткнув мне в спину стволом пистолета.
Я, чертыхаясь, опираясь о стены двумя руками, спускалась в непроглядную темноту по тонкой металлической лестнице. Наконец моя нога почувствовал под собой плоскую поверхность. Я вздохнула с облегчением, спуск прошел успешно. Я оглянулась и увидела небольшой узкий коридорчик.
— Ну, что встала, иди вперед! — приказал бандит.