Не говори мне о любви

Леонова Юлия Сергеевна

– Анна Петровна, Вы не переживайте за внучку. Девочка поедет с нами, дети должны быть там, где их родители. Разве я могу отказаться от нее, ведь она его дочь, его плоть и кровь, и я думаю, мы с ней поладим.

Далее разговор свелся к обсуждению свадебной церемонии. Катрин настояла на скромном торжестве в кругу семьи. У нее уже была пышная свадьба - пир на весь мир, и чем все кончилось?! Ну уж нет! В этот раз все будет по-другому. Только родные и близкие. Бабуля, Петруша, пусть будет даже Мари, Гурьевы, а больше она никого и не хотела бы видеть.

После обеда Николай вызвался сам отвезти Катерину в Романцево. Ему хотелось вновь, пусть ненадолго, остаться с ней наедине, и едва Отрадное скрылось за поворотом дороги, он остановил двуколку и заключил Катерину в объятья. Целуя припухшие губы, он никак не мог заставить себя оторваться от нее. Ему самому не верилось, что это не сон, что совсем скоро они станут одним целым, и никто и никогда не посмеет отнять ее у него. Тихо заржала лошадь, напомнив, что они в коляске посреди дороги. Улыбнувшись, Елецкий отпустил Катрин и взял в руки поводья. Спустя час, подъезжая к Романцево, они увидели открытые ворота усадьбы и чей-то экипаж на подъездной аллее.

– И кто бы это мог быть?
– нахмурилась Катерина, опасаясь каких-нибудь дурных вестей из столицы.

Ник прищурившись вгляделся в мужчину, застывшего на крыльце.

– Сдается мне, я знаю, кто это, - тихо ответил он.

Когда же из дверей вышла женщина и остановилась подле мужчины, Катя ахнула:

– Волошины! Волошины приехали, - обернулась она к Николаю с сияющей улыбкой.
– Мне даже не верится, что в кои-то веки мы все соберемся вместе: Андрэ, Танюша, Ольга, Поль и мы с тобой.

Николай улыбнулся:

– Давненько я Андрея Юрьевича не видел. Надо бы поздороваться, - усмехнулся он, направляя коляску к крыльцу.

Эпилог

с. Дубровка 1843 год

Екатерина Владимировна, княгиня Елецкая, отложила в сторону неоконченную работу и кончиками пальцев потерла уставшие глаза. Налетевший теплый летний ветерок подхватил, играя, тонкие кисейные занавески, что обрамляли по кругу большую деревянную беседку во дворе господского дома, зашумел в кронах деревьев и, взметнув пыль с подъездной дорожки, помчался дальше, на простор раскинувшихся бескрайних полей, над небольшой речушкой, что несла свои воды мимо старинной усадьбы, привольно расположившейся на склоне пологого холма.

Откинувшись на спинку кресла, она перевела взгляд на удобную мягкую софу, на которой в расслабленной позе полулежал Николай. Годовалый Митя спал на груди отца, поддерживаемый крепкой рукой. Каждый раз, глядя на супруга, Катя ощущала, как сладко замирает в груди сердце. Боже! За что мне счастье такое выпало?
– улыбнулась она. Темные ресницы дрогнули, и, открыв глаза, Ник чуть пошевелился. Тотчас заворочался и Дмитрий Николаевич.

– Тише, тише, - поглаживая младенца по спине, - прошептал Елецкий.

– Я люблю тебя, - прошептала одними губами Катерина.

– Я люблю тебя, - шепнул в ответ Ник.

Со двора раздался звук удара битой

по мячу, и над усадьбой пронесся детский смех. Анечка и Алексей вместе с детишками дворовых играли в лапту. Митя окончательно проснулся и громко подал голос, возвещая о своем недовольстве. Ник поднялся, держа сына на руках, и усмехнулся:

– Экие мы, Дмитрий Николаевич, громогласные!

Рождение Мити спустя почти четыре года после их свадьбы было для них настоящим чудом, но еще одно чудо случилось, когда Сергей Владимирович впервые взял на руки новорожденного внука. Услышав, что родители назвали его Дмитрием, старый князь побледнел и посмотрел на сына с невесткой полными слез глазами.

– Спасибо за Митю!
– прошептал он и неверной походкой вышел из комнаты.

Услышав плач ребенка, в беседку вошла Настена. Забрав у барина ребенка, няня понесла его кормилице, что-то тихо приговаривая.

Супруги остались вдвоем. Катя поднялась с кресла и шагнула в раскрытые объятья.

– Tu es mon bonheur, mon amour, ma vie. (Ты мое счастье, моя любовь, моя жизнь.) - целуя тонкие пальцы, шептал Николай.

Налетевший порыв ветра опрокинул стоящую на столике вазу с маргаритками. Тихо охнув, Катя вывернулась из объятий супруга и посмотрела на стремительно темнеющее небо.

– Не иначе, как гроза будет, - заметила она.

– Пустяки, душа моя, - улыбнулся Ник.
– Летний дождь, не более того.

Его внимание привлек звук подъехавшего экипажа. Тяжелая карета, запряженная четверкой превосходных рысаков, остановилась напротив крыльца. Соскочив с козел, возница откинул подножку и с поклоном открыл дверцу. Высокий светловолосый мужчина вышел из экипажа и подал руку своей спутнице - златокудрому ангелу лет семи.

Оглядевшись, девочка заметила мать в беседке и что-то сказала своему спутнику. Станислав взяв дочь за руку, направился прямо к супругам Елецким.

– Bonjour, maman, bonjour monsieur (Здравствуйте мама, здравствуйте, сударь), - поздоровалась Злата, присев в легком книксене.

– Здравствуй, мой ангел, - улыбнулась Катерина, стискивая дочь в объятьях.

Войницкий, кивнув на довольно сдержанное приветствие Николая, поднес к губам руку той, что так долго была его болью, его наваждением.

– Рад видеть Вас в добром здравии, сударыня, - произнес он, выпуская тонкие пальцы из своей ладони.

– Спасибо, Станислав Вацлавович, что привезли Злату сюда, - улыбнулась в ответ Катя.

– Я вынужден был прервать отпуск - дела службы требуют моего присутствия в Тифлисе, поэтому я привез ее немного раньше, чем было оговорено, - ответил граф.

При виде того, какими взглядами обменялись супруги Елецкие, защемило сердце. Никогда она так не смотрела на него, никогда так не улыбалась ему. Он правильно поступил, когда отпустил ее. Она бы не простила ему ни обмана, ни разлуки с тем, к кому никогда и не скрывала своих чувств. Может, бесконечная война и не стала бы их уделом, но ни доверия, ни тепла между ними никогда бы не было.