Не говори мне о любви

Леонова Юлия Сергеевна

– Может, останетесь до утра, дорога неблизкая, - подал голос Николай.

– Спасибо, Николай Сергеевич, за предложение, но вынужден отказаться, так как совершенно не располагаю свободным временем.

Внезапный раскат грома заставил Катерину вздрогнуть и прижаться к супругу. Станислав даже не успел выйти за порог, когда первые крупные капли ударились о землю и зашумели в листве. Тотчас в беседку с громким визгом вбежала Анечка и замерла на мгновение, увидев сестру, а затем девочки радостно бросились в объятья друг друга, в то время

как их старший брат в промокшей до нитки рубашке остановился на пороге, глядя на них со снисходительной улыбкой.

– Bonjour, monsieur, - поздоровался он с Войницким.

Станислав кивнул в ответ на приветствие. Алеша вытянулся и повзрослел, и сейчас его сходство с отцом буквально бросалось в глаза.

– Вот видите, Ваше сиятельство, - улыбнулся Елецкий, - Господь все решил за Вас. Куда же Вы в такую погоду?

Войницкий, улыбнувшись, только развел руками.

– Что ж, в таком случае я с благодарностью принимаю Ваше приглашение.

За окнами вовсю бушевала непогода. Ветер порывами бросался в окна так, что жалобно дребезжали стекла, но в гостиной стариной усадьбы было уютно и тепло. Станиславу немало довелось присутствовать и на парадных приемах, и на семейных трапезах, но сейчас, сидя за столом с семейством Елецких, он подумал о том, что ни разу в жизни ни в гостях, ни в своем родном доме ему не было так хорошо, как здесь; разве что когда-то давно в детстве во Фромборке, у дяди Владека и тети Марыси, но и там никогда не звучало столько детского смеха. Оставляя Злату с Катрин, он не сомневался в ее любви к дочери, но опасался, каково-то будет девочке со сводными братом и сестрой, и сейчас с затаенной радостью наблюдал, как заговорщицки переглядываются Злата и Аня, отпуская замечания в адрес Алеши, а тот добродушно подшучивает над сестрами в ответ. После ужина Катя отправилась в детскую пожелать детям спокойного сна, а мужчины остались вдвоем. По знаку Николая лакей принес графин с бренди и пару бокалов. Оставив поднос на столе, слуга с поклоном удалился из комнаты. Повисшее молчание действовало на нервы.

– Когда планируете вернуться в столицу?
– спросил Войницкий.

– Мой отпуск закончится вместе с началом сезона, - вздохнул Елецкий.

– Слышал, Вас прочат в командиры Волынского полка?
– поинтересовался Станислав.

– Было такое предложение, - удивленно вскинул бровь Елецкий, поражаясь осведомленности графа, - но я отказался.

– Понимаю, - улыбнулся граф.
– Вряд ли бы я согласился променять счастье быть рядом с семьей на тяготы военной службы.

– Вы правы, Станислав Вацлавович, - усмехнулся Николай.
– Я подумываю о том, чтобы совсем уйти в отставку. А Вы? Слышал, что Вам предлагали вернуться на службу при дворе?

Войницкий поморщился.

– Предлагали, но, вероятно, я не создан для дворцовых интриг, - ответил он.
– К тому же в отличие от Вас, Николай Сергеевич, меня ничто не держит дома, и потому блеску двора предпочитаю

службу военную. Вы, князь - баловень судьбы, ведь Вам досталась лучшая из женщин.

– Не буду отрицать, - улыбнулся Елецкий.
– Жаль, что я не понял этого в нашу первую встречу с Катрин и пытался спорить с судьбой.

Войницкий нахмурился.

– А я слишком поздно понял, что она никогда не была и не будет моей. Только Вашей, - поднимая бокал, заметил Станислав.
– За Вас с Катрин!

Под утро буря улеглась. Утреннее солнце сверкало бриллиантами в дождевых каплях, повисших на паутине, и врывалось в окна особняка.

Прощаясь после завтрака с обитателями усадьбы на крыльце господского дома, Станислав, склонившись к дочери, запечатлел на ее щеке быстрый поцелуй.

Обернувшись к Кате, он задержал ее руку в своей немного дольше положенного. Хотелось сказать, что он рад за нее, что понимает теперь, что ничто не смогло бы удержать ее подле него, но промолчал. Все было понятно без слов. Спустя пять лет было уже не больно смотреть в ее глаза, но где-то глубоко в душе угнездилась тоска по несбывшейся мечте, по такому же теплому дому и женщине, безоглядно любящей его одного.

Войницкий отвел глаза от счастливого семейства и поспешил к ожидавшему его экипажу.

– Au revoir, papa. (До свидания, папа), - услышал он вслед и обернулся.

– Adieu, mon ange. (До свидания, мой ангел), - махнул рукой дочери Станислав.

Послав ей воздушный поцелуй, Войницкий уже не оглядываясь прошел к карете. Там, в Тифлисе его ждала та, что вот уж третий год делила с ним все тяготы государевой службы и преданно ждала его возвращения всякий раз, когда он уезжал в короткий отпуск в столицу, чтобы увидеться с дочерью. Та, которая стала его спасением от адовых мук, что он испытал, потеряв Катрин.

Катя, положив голову на плечо Ника, смотрела вслед удаляющейся карете.

– О чем Вы так долго беседовали вечером, mon cher?
– не сдержала она любопытства.

– О любви, - ухмыльнулся Елецкий.

– О любви?
– широко распахнула глаза Катрин.
– Я Вас не совсем понимаю.

– Помнится, сударыня, в нашу первую встречу Вы говорили, что Ваше счастье сможет составить только тот, кто обладает громким титулом и внушительным состоянием, - обнимая ее за плечи, прошептал ей на ухо Елецкий.

– Разве я так уж ошибалась?
– нарочито невинно подняла на него глаза Катя, вспомнив свой разговор со скромным поручиком в бальном зале Волошиных.
– Правда, тогда я не знала, что только Ваш громкий титул и внушительное состояние способны сделать меня счастливой, - улыбнулась она.

– Значит, все дело исключительно в моем титуле и состоянии?

– Разумеется! Нам, скромным провинциальным бесприданницам, приходится очень ответственно подходить к выбору супруга!

2