Не говори мне о любви
Шрифт:
Как же это хорошо - вновь почувствовать себя красивой и ухоженной, а не жалкой оборванкой, при виде которой дамы брезгливо подбирают юбки и кривятся от отвращения, сменить цветастые тряпки, которые приходилось носить в таборе, на одежду, более приличествующую твоему сословию. Легкое платье из белой кисеи не стесняло движений, и в нем не было жарко, хотя август в этом году выдался знойным. Роскошные Катины локоны, расчесанные до блеска и уложенные в модную прическу заботливыми руками горничной, красивой волной спадали на плечи. Наталья Федоровна, сидя за маленьким столиком напротив внучки, откровенно любовалась девушкой.
Минуло уже две недели
Весть о том, что графская внучка нашлась живая и здоровая, уже успела облететь окрестности Романцева, и любопытные соседи зачастили с визитами. Интересное положение Катрин скрыть было невозможно, и теперь вся округа гадала, кто отец ее будущего ребенка: то ли несостоявшийся жених Волошин, то ли повеса Елецкий, из-за которого она руки на себя наложила, или, может, вообще какой-нибудь цыган. Ведь по слухам девица полгода прожила в цыганском таборе. Но все это не волновало ни Наталью Федоровну, ни Катрин.
Когда жизнь ее более или менее устроилась и вошла в привычную колею, ее все чаще и чаще стали посещали мысли о Николае. Где же он теперь? В великосветском Петербурге? Может, вскружил голову еще какой-нибудь наивной провинциальной дурочке? Тоска, невыносима и безысходная, терзала сердце. Конечно, она и раньше думала о нем, но сейчас, когда у нее появилась масса свободного времени для размышлений, мысли о нем не покидали ее ни на минуту. Сердце замирало в груди всякий раз при воспоминаниях о той единственной ночи в его объятьях. Разве сможет она забыть когда-нибудь сладость его поцелуев, нежность сильных рук, особенно сейчас, когда дитя переворачивалось в утробе, напоминая о том, что все это ей не приснилось, и она, наивная дурочка, действительно подарила этому легкомысленному повесе свою невинность. Мудрая бабушка ни разу не спросила ее о том, что же случилось с ней в Петербурге и кто отец ребенка, и Катя даже не подозревала, что поместье Елецких Отрадное находится в двадцати верстах от Романцева. Поэтому ее удивлению не было предела, когда на террасе появился дворецкий графини Семен и, склонившись в почтительном поклоне перед бабушкой доложил, что к ней с визитом пожаловал князь Елецкий.
– Ну, так проси! Что стоишь столбом?!
– махнула рукой Наталья Федоровна.
Катя, услышав имя визитера, побледнела: неужели Николай разыскал ее? Но как? Может быть, он все-таки испытывает к ней какие-то чувства?! Но вместо Ника на террасе появился представительный мужчина в возрасте, в наглухо застегнутом, несмотря на августовскую духоту, мундире. Катерина смотрела на него с каким-то трепетом и безотчетным подсознательным страхом. Видя перед собой Елецкого-старшего, она понимала теперь, от кого Ник унаследовал высокий рост и привлекательные черты лица. Даже сейчас его можно было бы назвать красивым мужчиной, если бы не сурово поджатые губы и грозно нахмуренные брови. Сергей Васильевич вежливо поприветствовал обеих дам, при этом умные проницательные глаза князя холодно скользнули по Кате, будто бы он не счел ее достойной своего внимания, а затем князь повернулся к графине и повел с ней разговор так, как будто Катерина здесь и вовсе не присутствовала.
– Давненько Вы к нам
– Дела, сударыня, дела, - вздохнул князь.
– Вот даже с Иннокентием Ивановичем, к сожалению, не нашел времени попрощаться, как подобает, царствие ему небесное, - быстро перекрестился он.
– И что же Вас сегодня привело к нам, несмотря на всю Вашу занятость?
– поинтересовалась графиня, не скрывая злую иронию в голосе.
Несмотря на то, что они были едва ли не ближайшими соседями, бабка Катрин князя не жаловала, считая его уж слишком высокомерным и чопорным.
– Я бы хотел поговорить с Вашей внучкой...
– начал князь.
– Вот как?
– перебила его Наталья Федоровна, удивленно вскинув бровь.
Она догадывалась, о чем хотел говорить князь, и не одобряла ни его визита, ни темы разговора.
– Понимаете ли, сударыня, до меня дошли слухи, что, - как бы это выразиться поделикатнее?
– неожиданно смутился Елецкий, - что Ваша внучка ожидает ребенка.
– Да уж, действительно, куда деликатнее?
– усмехнулась графиня.
– Не томите, князь, говорите, к чему Вы клоните, в моем возрасте время дорого.
Тяжело вздохнув, Елецкий перевел взгляд на Катю.
– Mademoiselle, скажите, отец ребенка, которого Вы носите - мой сын?
– К чему эти вопросы, Ваше сиятельство?
– вскинула подбородок Катя, чувствуя, что краска заливает лицо и шею.
– Вашему сыну нет до меня никакого дела!
Вы ошибаетесь, сударыня, - неожиданно потеплевшим голосом заметил он.
– В тот день, когда Вы пропали, Николай был у меня утром и сообщил, что собирается обвенчаться с Вами. Не буду скрывать: я всегда был против этого брака и всеми силами препятствовал этому, но сын сказал, что женится на Вас - даже без моего на то согласия.
– Ник сказал Вам, что собирается сделать мне предложение?
– потрясенно вымолвила Катя.
– Тогда не понимаю, что же помешало ему приехать и сказать мне об этом лично? Вы же нашли меня!
– Не буду ходить вокруг да около, - тяжело вздохнул Сергей Васильевич.
– На прошлой неделе я получил письмо от командующего Кавказским корпусом барона Розена. Мой сын погиб в стычке с неприятелем где-то между Мцхетой и Тифлисом. Других наследников у меня нет, и поэтому мой интерес вполне объясним.
– Ник погиб?!
– не в силах поверить словам князя переспросила Катя.
– Господи! Боже!
Она вцепилась побелевшими пальцами в краешек стола, пытаясь подняться с кресла, но не удержалась на ногах и рухнула обратно, побледнев так, что стала белее надетого на ней белого платья.
– Не правда! Вы лжете! Вы сами сказали, что Вы не хотите, чтобы мы были вместе, - прошептала она.
– Мне жаль, сударыня, но это правда, - не отводил от нее сурового взгляда Сергей Васильевич.
– Господи! Ваше сиятельство! Как Вы можете, нельзя же так, - с укором посмотрела на него графиня.
– Бедной девочке и так довелось пережить невесть что, а Вы - такие новости, да еще в ее положении...
– Я все понимаю, но поймите и Вы меня! Я только желаю знать правду. Если это ребенок Николая, мне бы хотелось, когда он родится, взять его или ее под свою опеку с тем, чтобы впоследствии передать титул и наследство по прямой линии.
– Я не отдам его Вам, слышите, не отдам!
– покачала головой Катя.
– Он мой! Это все, что мне осталось!
– и слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз.