Не хочу в рюкзак
Шрифт:
— Ю-ю-ра... — огорченно протянула Лида.
— Убегу! — повторил он.
Сколько же самолюбия и гордости накопилось в его душе, чтобы даже в минуту боли помнить обо всем этом!..
«Матери бы такого не сказал. Наплакался бы вволю, сколько хотел, — горько подумала Лида. — А я все-таки для него только воспитательница. Чужой человек. Выходит, так...»
— Ну-ка, наступи, — сказала она Юрке.
Он встал, попробовал ногой, как пробуют, холодна ли вода. Но боль пронзила его, и он сел, скорчив жалобную гримасу.
Тогда
XX
С появлением Кирея в шестом «В» авторитет и власть Косовского заметно пали. Кирей привез с собой игру.
Сначала Лида не обратила на нее никакого внимания. Разве плохо, что слабенький, малоподвижный Кирей просит разбудить его минут на пять раньше других? Хочет управиться с утренним туалетом и уборкой, не отстать от других...
Лида будила. А когда она выходила из палаты, он притаивался в постели и ждал того момента, когда откроются глаза соседей. Тогда он оглушительно орал:
— Мой солдат! Мой солдат!
И успевал «засолдатить» трех-четырех мальчиков.
Вокруг него тоже раздавались запоздалые крики «мой солдат!», а Кирей мог спокойно наблюдать за всем происходящим и не волноваться.
Лида, мало вникая в подробности игры, будила девочек и помогала заплетать им косы.
Возвращаясь к мальчишкам, она заставала такую картину: Кирей, одетый, застегнутый, в пионерском галстуке, сидел у подоконника и читал книгу. Постель у него была аккуратно заправлена.
А рядом копошились несколько ребят, торопясь справиться с уборкой комнаты.
— Молодец, Кирей! — хвалила его Лида. — А вы? Что же отстаете?
Мальчишки понуро молчали.
Но через день-два Лида присмотрелась и поняла: всю работу Кирея выполняли его «солдаты».
«Ах, ты, маленький эксплуататор!» — рассердилась Лида.
Но сладить с Киреем не могла. Игра полюбилась. «Мой солдат!» стали кричать по утрам и девочки. Жаждой повелевать, властвовать заразились все в классе.
«Ну, ладно, — решила Лида. — Кирей принес эту игру, он первый должен и отказаться от нее!»
На другой день, как обычно, Лида стояла над его кроватью и против воли любовалась его лицом, хитроватым даже во сне.
В репродукторе защелкало и зашипело. Через мгновение голос школьного радиста на фоне музыкального сигнала побудки возвестил:
— Доброе утро, дорогие ребята!
В одну секунду вокруг Лиды все встало вверх тормашками. Замелькали босые ноги, подушки, кто-то, захлебываясь от спешки, завопил: «Мой солдат!»
Лицо Кирея дрогнуло, и он открыл глаза, из которых полилась на Лиду хитроватая голубизна.
— Мой солдат, — тихо сказала ему Лида, встретившись с ним взглядом.
Кирей сначала удивился, но потом расплылся в доверчивой улыбке:
– Ага! А вы тоже?..
— Тоже! — улыбнулась ему в ответ Лида. — Вставай,
Кирей вскочил и побежал в умывальник.
— А меня Лидь Фингенна засолдатила! — с гордостью сообщил он всем.
— Уй ты! Врешь! — не поверили ребята.
— Ага! Пол велела мыть. Пропусти! — и Кирей без очереди протиснулся к раковине.
Он едва успел вымыть пол. На зарядку опоздал. Взмок, как мышонок. Но из игры не вышел.
На другой и на третий день повторилось то же самое. Лида неотступно и зорко стояла у его кровати.
Кирею это перестало нравиться. Он поскучнел. Еще бы! Раньше он все утро читал книгу, а другие работали. Теперь же приходилось заправлять постель, чистить умывальник, орудовать шваброй...
И он стал соображать, как бы избавиться от игры, обернувшейся против него.
— А что, ребя, скучно все засолдативать да засолдативать, — как-то сказал он ребятам. — Надоело! То ли дело «слеп»!
Неизвестно как, но Кирей сумел доказать ребятам, что «мой солдат» устарел и что в моде давным-давно этот самый «слеп».
Игра с таким странным названием оказалась похожей чем-то на старинные городки. Только сооруженьица выстраивали из железных пробок от бутылок с газировкой. Битой служила плоская, в ладонь, железка. Недолет — «слеп»! Перелет — «слеп»! Кто попал — забирает пробки себе...
«Мой солдат» стал слышаться все реже и, наконец, пропал вовсе.
Так, в маленьких, быстро забываемых победах и навсегда остающихся в памяти поражениях, шли дни.
Лейтенант Гуляев так и не написал, не приехал навестить ни Лиду, ни Капустина. Лида перестала ждать от него писем.
Зато Витя Капустин все-таки прислал письмо.
«С приветом к вам Витя Капустин! Третью четверть я окончил не очень хорошо, но стараюсь, чтобы двоек не было. Здоровье у меня хорошее. Лидия Афиногеновна, я очень жалею, что уехал от вас, но это получилось ненарочно. Посылаю в подарок корабль, я его сам рисовал и видел.
Ваш бывший ученик Витя К.».
Год подходил к концу...
Лида никак не могла представить себе, что через какое-то время шестого «В» не будет, что он не вырастет в седьмой «В», в восьмой, а навсегда для нее останется только шестым «В». Это казалось странным и жестоким.
«Кто же я? — в грустные минуты все чаще думала Лида. — Временная учительница? Если бы кто-нибудь знал, как трудно и обидно быть временной учительницей!»
Приближался прощальный для СЛШ день: вот-вот «санаторка» сорвется с насиженного места... Привычные прямоугольники рассыплются, растворятся в других классах и других школах. Не станет коллектива. Не будет дружины с ее отрядами. Останутся только стены и учителя, ожидающие новых ребят, неизвестных им и пока еще далеких, чтобы лепить из них новый коллектив. Новую дружину.