Не хочу в рюкзак
Шрифт:
— Не бойсь, не отправят! — заговорила она. — Закричимся, они живо послушаются...
— Катя!
— А что? Ребенок есть, поди, хочет, а вы заладили: к отцу да к отцу...
Лида невольно улыбнулась: «ребенок» был младше девочки на год, от силы — на два.
— Сейчас пойдем в столовую! Вот только деньги...
— Возьмите у меня, — предложила Лида.
— Ну, зачем же! У меня есть, на ребят положено.
Наконец женщина отыскала деньги.
— Пойдем, Алик, умоемся... Потом в столовую.
Мальчик
— Катюша, скажи, почему дети убегают из детдома, из школы?.. У меня тоже пропал мальчик, Витя. — Дразнили, наверно, — авторитетно заявила Катя. — Меня раз едва насмерть не задразнили... А может, к морю подался? — А если... он жил на море? — вслух подумала Лида.
— Не знаю, — недоуменно ответила девчушка. — Какого ему лешего тогда надо?!
Лида улыбнулась ее рассудительности. Вздохнула. И эта девочка, и Алик, и Капустин Витя почему-то напоминали ей все ускользавших рыбок. И на волю выпустить опасно, и в руках трудно удержать...
Вернулась женщина с Аликом. Стали прощаться.
— Жаль, не тот! — с огорчением сказала она, протягивая Лиде руку. — Да! Утром звонили с погранзаставы. Обнаружен мальчик лет тринадцати... Съездите! Со своим транспортом — милое дело!
— Да, да, конечно! — согласилась Лида, загораясь новой надеждой.
XVI
Лида прислонилась к стеклу.
— Спите... До города еще два часа, — не оборачиваясь, предложил шофер.
— А вы?
— Не ваша забота...
— Хорошо, — поспешно согласилась Лида, поняв, что это ее сочувствие к его многочасовому сидению за баранкой вызывает у него недовольство.
Она пристроила голову поудобнее и задремала, ощущая, как мелко дрожит стекло у ее виска.
Во сне время пошло быстрее, и Лида не заметила, как на дорогу вышел вечер. Сначала замелькали желтоватые, потом ярко-белые фары встречных машин. В это время водители сбрасывают скорость, потому как езда по вечерним дорогам много опаснее, чем по ночным или утренним.
Лида проснулась от остановки.
— Нэльзя дальше, — тихо сказал шофер и склонил голову на баранку.
Лида посмотрела на его затылок — седой, заросший. Воротник куртки жестко лежал на запыленной шее. Интересно, что шофер думает?
Верит ли, что найдется мальчик, из-за которого они проехали столько километров?
Стараясь не потревожить его, Лида вылезла из машины. Вечерняя сырость и ветер с моря тотчас пронизали тело.
Впереди шлагбаум: пограничная зона. Запахнувшись поплотнее в плащ, Лида подошла к часовому.
— Здравствуйте, я приехала за мальчиком,— сказала она.
— Пропуск, — вежливо откликнулся
— Я учительница, — настойчиво сказала Лида.
— Ну и что? — не понял парень.
— Вы нашли мальчика... Я хочу посмотреть. Часовой пожал плечами. Видимо, он не знал, что на заставе находится сейчас какой-то мальчик. Однако он пошел позвонить в будку, оставив Лиду за шлагбаумом.
Через несколько минут вернулся.
— Проходите. По дороге прямо, там вас будет ждать лейтенант Гуляев.
Лида нырнула под шлагбаум. Дорожка петляла в зарослях орешника, барбариса и кизила. Ни огонька, ни звука... Лида шла все торопливей. Хотелось скорей очутиться среди людей, узнать, здесь ли Витя...
Она уже совсем было отчаялась дойти, как за поворотом внезапно открылся довольно большой двор, огороженный высокими стругаными досками. На воротах — пятиконечная звезда.
Скрипнув воротцами, Лида вошла.
Мелкий гравий, которым была усыпана дорожка, мешал идти быстро. Запинаясь от спешки, Лида достигла деревянного домика с опрятным, недавно вымытым крыльцом.
— Разрешите обратиться, вы ко мне?
От тени дерева, падавшей прямо на крыльцо, отделился человек.
«Гришка!» — чуть не вскрикнула Лида, сделав невольный шаг вперед. Тот же голос, тот же колючий ежик вместо шевелюры, такие же упрямые родные скулы... Только почему — в военной форме? И здесь?
— Вы ко мне? — терпеливо повторил человек, и Лида с грустью поняла, что ошиблась. Нет, это не Гришка. Это, по всей видимости, тот самый лейтенант Гуляев, который должен был ее встретить.
И все-таки неожиданность встречи, напомнившей безответную и такую дорогую ей любовь, заставила на миг забыть, зачем она сюда приехала.
Лида смотрела на парня в военной форме и не слышала дважды повторенного вопроса. Все эти месяцы в школе она пыталась стать как бы матерью своим питомцам и только сейчас почувствовала, до чего трудно быть матерью, не испытав любви одного человека. И тоска по этой несостоявшейся любви обожгла ее здесь, на пограничной заставе, в тот самый момент, когда она этого меньше всего ожидала.
— Ой, что это я? — негромко, словно очнувшись, сказала она.
— Да, вы о чем-то задумались, — улыбнулся лейтенант и отвел глаза.
А Лиде хотелось, чтобы он смотрел еще. Она почувствовала, как между ними устанавливается что-то очень теплое, несмелое, чему еще нет даже и названия.
— Вы напомнили мне хорошего человека, — с неожиданной для себя откровенностью объяснила Лида. — Едва не назвала вас по имени...
— Вы что, ясновидящая? Знаете, как меня зовут? — в тон ей пошутил лейтенант. — А то я уже стал забывать свое имя. Все больше по фамилии у нас принято обращаться.