(Не)Холостяк
Шрифт:
— Ерунду не говори! Вероятность твоего бесплодия мизерная,— спорит.
— Только я попал в эти несчастные десять процентов, так как у меня был двухсторонний орхит. У таких мальчиков шансов иметь детей в будущем, почти нет. Ты же в курсе?
— Зачем тебе это надо?— боевой настрой Алисы падает.
— Я люблю тебя, а значит, люблю всё, что связано с тобой. И твоего ребёнка тоже,— беру её за руку.
— Это ребёнок Ника...
— Я догадался. Но для меня это не важно.
— Для меня важно... Он был в той машине,
Выворачиваю руль и притормаживаю у обочины.
Обнимаю её, крепко прижимая к себе.
— Не плачь. Тебе нельзя волноваться,— глажу по голове.— Малыш не виноват в том, кто его отец. Он не станет таким же. Он будет таким, как ты его воспитаешь. А я уверен — ты сможешь вырастить достойного человека в любви и ласке. И если ты позволишь, то я буду рядом.
Алиса громко шмыгнула носом и натянуто улыбнулась.
— Я тебе пальто тушью испортила,— потёрла пальцем пятно на лацкане.
— Да фиг с ним. Отвезу в химчистку. Едем, нас ждут.
Анализы сданы.
Мы в кабинете доктора, которая отчитывает и давит на профессионализм Алисы.
— Вы сама врач! Нельзя так безответственно относиться к жизни ребёнка и своей. Он же живой. У него есть ручки и ножки, сердце бьётся. Вам его не жалко?
Алиса потупила взгляд в пол. Стыдно... А мне-то как стыдно. Я же отцом представился, чтобы сюда войти.
— Я обещаю, что теперь она будет находиться под моим постоянным контролем и выполнять все ваши предписания и рекомендации,— гневно цежу сквозь зубы, смотря в сторону Волжиной.
Давно меня не отчитывали, как школьника. Обычно это делаю я.
— Я очень на это надеюсь. Как вы, опытный врач, и не заметили её беременность?
— Я психиатр. И мы были в ссоре,— натягиваю улыбку.
– А теперь идемте, сделаем скрининг.
Я мало что понимаю в гинекологии, мне это знать как бы и не надо, но внимательно слежу за всеми показателями на экране.
— Всё в норме. Но если не будете осторожны, то произойдёт выкидыш,— предупреждает Нина Абрамовна.
— Извините, доктор, это мальчик?— тыкаю пальцем в экран на отросток в районе таза.
— Это палец,— смотрит на меня укоризненно.— Про пол ещё говорить рановато, но на восемьдесят процентов я уверена, что это девочка. А я, с моим многолетним опытом, уже очень редко ошибаюсь.
— Извините,— улыбаюсь ей.— Алиска, будем готовить всё розовое.
— Спасибо! Мне сейчас важна чья-то поддержка,— благодарит меня, пожимая мне пальцы, когда выходим от врача.— Я кроме Марины больше никому не сказала про беременность. И то она случайно узнала, по симптомам распознала.
— Да, Марина твоя точно могила. Партизанка. Пытай, убивай — ни слова. Странно, что я не заметил...
—
— Сейчас едем к тебе домой, и собираем вещи,— открываю перед ней дверь.
— Это ещё зачем?— застывает в проёме.
— Затем, что я обещал тётеньке врачу за тобой круглосуточно приглядывать. Ты переезжаешь ко мне. С Лилей ты всё равно в контрах, так что тебе у меня лучше будет.
— Не хочу тебя напрягать...
— Ты и не напрягаешь,— обнимаю её.— Я хочу быть рядом и заботиться о тебе и твоём ребёнке.
— Нашем,— поправляет.
— Да. Я же теперь "отец",— смеюсь.— А мне нравится. Звучит круто.
Глава 40
Четыре года спустя. Май.
Полумрак кабинета. Сижу верхом на коленях мужа, пытаясь отдышаться от произошедшего безумства между нами. Так спонтанно и страстно.
Поглаживаю большим пальцем по его губам, а второй рукой накручиваю его волосы. Он это обожает, готов мурлыкать, как котёнок.
Мой любимый доктор Грозный...
— Тебе надо постричься,— делаю замечание.
— Прямо сейчас? Не вовремя как-то,— поднимает откинутую назад голову и открывает глаза.
— Нет. Но надо. Я запишу тебя к мастеру.
— Чтобы я делал без любимой жены?— обхватывает сильно руками мою талию.
— Зарос бы...
— Раньше я как-то справлялся,— улыбается и чмокает меня в губы.
— То было раньше... Отпусти, мне нужно идти,— пытаюсь оторвать его руки от себя, но он только их ещё крепче сжимает.— Вит, у меня пациент через пять минут.
— Подождёт твой пациент,— снова целует меня.
Внутри опять начинается бурление чувств и желаний. И так каждый раз.
— Ум... Всё! Ночью пошалим,— вырываюсь из его объятий и от сладких поцелуев.
— Ночью у нас может быть очередной аттракцион с "мам, мне страшно" и ночевкой между нами. С Илюхой не пошалишь...
— Ну, боится ребёнок, что теперь делать?— приглаживаю волосы и разглаживаю руками помятый в порыве страсти халат.— Сам виноват. Не надо было громко ужасы смотреть, пока меня не было. Он проснулся, увидел, вот — получай страхи. Смешно, что мы два врача, специализирующиеся на этом, справиться не можем.
— Потому что это свой ребёнок, а не чужой... Со своим всегда сложнее. И я не работаю с детьми,— встаёт с дивана Грозный и поправляет одежду.— Я тебя люблю,— снова ловит в свои объятия и целует.
— Доктор Грозный!— произношу с повышенной интонацией.— Вы ведёте себя неприлично. Мы на работе, Вит... Тут столько ушей... Потом слухи по больнице...
— Забей на них,— целует в шею.— Мы взрослые и женаты. Я что свою жену обнять и поцеловать не могу? С какого...?
Да, женаты. Уже три с половиной года. Расписались через два месяца после рождения Ильи. Не хотела я идти в ЗАГС с животом.