(Не)Холостяк
Шрифт:
Но неожиданно для меня она стягивает через голову топ и снимает штаны, оставаясь в одном белье.
У меня перехватывает дыхание, а глаза сами начинают блуждать по её фигуре. Манящая, сука, как запретный плод.
— Ты сделала грудь?— глаза падают на бюст.
— И? После полутора лет кормления ребёнка она уже не такая привлекательная,— шипит.
— Пластический хирург — молодец. Выглядит естественно,— пытаюсь говорить ровно, не показывая, что меня это жутко возбуждает.
Поэтому поспешил надеть брюки.
Но она прекрасно
Над трусиками выглядывает узорчатое тату, в восточном стиле.
— Тату? Насколько помню — ты боишься боли. И визжала в Бангкоке, когда тебе маленькую били.
— Потерпела,— рычит.— Ходить со шрамом от Кесарево напрягало. А ты скотина!
— Это ещё почему?
— Прекрасно знал, что белые татуировки не сводятся. Так и хожу с ней, как дура!
Я засмеялся. Конечно, знал. Поэтому и попросил такое.
Я свою лисичку часто по шёрстке глажу...
Глава 45
— Не будь такой ершистой,— пытаюсь немного охладить пыл Алисы.— В наших тату нет ничего такого.
— Дело в дискомфорте. Я пытаюсь вытравить из своей жизни всё, что связано с тобой. Но ты, сука, везде, куда не ткни пальцем. Телек, реклама, баннеры вдоль дорог, новости. Везде!
— Я популярен. И как бы ты не пыталась, самое важное не вытравишь — нашего сына...
— А я пыталась...— усмехается.— Так не хотела от тебя рожать, что забила на лечение и сидела выкидыша ждала.
— Ебанутая что ли?— взрываюсь, не веря словам.
— Вот почти так же мне Грозный сказал, только не матом, когда узнал про беременность. Говорил, не хочешь ребёнка — отдай его мне, я воспитаю.
Вот это откровения! Моего сына чужому мужику?! Вы совсем ку-ку?
— К себе забрал. Нянчился со мной, капризы мои гормональные терпел и бегал среди ночи в магазин, когда мне вдруг чего-нибудь прямо сейчас поесть приспичивало. Трудно в такого не влюбиться, правда?
У меня дернулись мышцы на щеке. Не хочу я про него слышать.
— И я не смогла сопротивляться...
— Идеальный... Даже тошно...
— Просто любит по-настоящему... И я его.
А вот эти слова бьют под дых. В моём сознании ты всегда моя. Никаких Грозных там и в помине нет. Только ты и я.
Хватаю её и, сжав в руках, врезаюсь поцелуем в губы. Безжалостно, чтобы тоже было больно. Мычит и бьёт в грудь кулаками. Но я даже не замечаю. Мозг накрыло жаром закипевшей крови.
Захватываю губами её нижнюю губу и всасываю, провожу языком по ней. Алиса глубоко вздохнула и схватилась руками за мои бицепсы, сжимая с силой ногтями. Даже сквозь ткань рубашки и её тонкие перчатки они врезаются в кожу.
Слегка кусаю за губу, оттягивая на себя.
— Мне больно,— не отпуская её.
— Если не отвалишь, будет ещё больнее,— говорит через губу и усиливает нажим.
Освобождаю её от своих объятий.
— Гас, ты плохо понимаешь по-русски?— отвешиваем
Щека горит огнём, что заставляет взбеситься. Захватываю за запястье и притягиваю к себе.
Алиса второй рукой пытается отвесить мне очередную пощёчину, но и она попадает в тиски.
— Не понимаю. Давай, врежь ещё раз, и я тебя прямо здесь завалю. Не понимаешь, что ты своей агрессией только разжигаешь меня?
— Пусти!— шипит, дырявя взглядом.— Или в следующий раз ты будешь с моим мужем разговаривать.
— Могу поклясться, что ты ему про наш поцелуй ничего не скажешь. Ты из тех, кто свои проблемы сама везёт. Всегда такая была. А я очень большая проблема, Алиса.— Смотрю на неё угрожающе сверху.
— Жопой чувствовала, что эти съёмки мне боком вылезут. Пусти, придурок!— дёргает руками так, что они выскальзывают из перчаток, и она ведёт ладонями по моим рукам до локтей.
Взгляд стекленеет, как четыре года назад после нашего знакомства, а лицо кривится в болезненной гримасе. Она шарахается в сторону, а я стою с перчатками в руках и не понимаю, что произошло.
— С тобой всё в порядке?— смотрю на её ошалевшие глаза.
— Да... Верни...
Протягивает руку.
Отдаю её вещь.
— Что случилось? Ты словно что-то страшное увидела.
— Ничего... Ничего страшного я не увидела...
Торопливо натягивает свой неизменный аксессуар.
Но прекрасно вижу — враньё. С ней что-то не так...
Женя, взглянув на меня после нашей стычки с Алисой, безмолвно, одними губами, произнёс "пиздец".
— Замажьте ему это,— показывает на красную отметину от руки на моей щеке.— В кадре только не устройте скандал. Меня генеральный за срыв на кол посадит.
Все на нас подозрительно, с ухмылочками, косятся. Будто я не понимаю, какие мысли роятся в ваших головах — нахал приставал к бывшей, за что и отхватил люлей. В принципе, так и было.
Мне замазываю тоналкой след от пятерни Алисы, ей поправляют причёску и макияж.
Охренительный первый рабочий день!
Давно меня так не бодрило.
— Поднимаетесь, звоните в дверь, вам открывают. Там радость, вы улыбаетесь,— наставляет продюсер.— Камера готова? Мотор!
Девушка действительно искренне рада нам. И чувство неподдельное.
Алиса немного брезгливо морщит носик в квартире.
Да, небольшой бардак, но не катастрофично. И живёт не богато.
— Лицо сделай попроще,— шепчу ей между кадрами.
— А ты смотрю, хорошо себя чувствуешь в такой обстановке,— пускает снова иголки.
— Я из гетто, видел и похуже.
— Нихрена себе, как ты Чертаново обозвал.
— Капотня... Я там вырос.
— Зато москвич! Мне нужно с женщиной пообщаться,— покидает меня.
Я со стороны наблюдаю за их разговором. Нет в нём ничего особенного, словно погоду за окном обсуждают. Кроме одного — Алиса без перчатки слегка берёт девушку за кисть.