Не место для людей

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Не знаю, как у меня это получилось, – призналась Единорог.

– Именно что не знаешь. Но ни замка зажигания, ни ключей нет.

В памяти всплыло полузабытое слово «перегазовка». Чёрт возьми, что это такое?

– Дракон возжигает пламя, – тихонько повторила Тэль. – Он сам есть и ключ, и замок…

– Ключ, замок… Дорогая, где мы вообще? Куда ехать?

– Ты же слышал. По Коммунистической, потом по Ударников, потом по Ленина…

– Это что, настоящий город? В России? Не видение, не

мираж? Мы что, в Изнанке?

Тэль покачала головой.

– Я бы знала. И просто ушла б обратно. Но это не Изнанка. Или, во всяком случае, очень необычная Изнанка. Что говорит тебе твоё сердце, Владыка?

Ох, редко, редко так обращалась она к нему…

– Сердце… – проворчал Владыка, пялясь на гладкий металл защитного цвета рядом с приборной панелью грузовичка, где полагалось быть замку зажигания. – Это не мир Изначальных. Не пахнет тут ими.

Тэль кивнула.

– Но это и не Изнанка, ты права…

– Тогда поедем, – тихонько сказала жена, кладя руку ему на плечо. – Просто поедем.

Повторять в очередной раз «так ключей же нет» было явно бессмысленно.

Дракон есть сумма всех стихий, и власть его над ними почти абсолютна. Пламя – его оружие, его дыхание, его мощь. В жилах его струится жидкий огонь, оранжевые языки танцуют в узких зрачках, повинуясь его воле. Как там говорилось? «Искра – зверь, слона убьёт, а ни шиша не схватывает»? Ничего, у нас схватит!

Взор его проникал сквозь металл, видел сплетение проводов и шлангов, видел мотор, все шесть цилиндров, шкивы и шестерни – всё. Постарался представить себе, как начинает работу стартёр, как проворачивается коленвал, двигаются поршни, просыпаются к жизни свечи.

Нет, это всё-таки не Изнанка. Или не совсем Изнанка…

Дракон всё это увидел. А потом – дохнул.

– Ну вот, милый, я же говорила, у тебя всё получится!.. Ой!..

«Газок» дёрнулся раз, другой и едва не заглох; но всё-таки двигатель ожил, они медленно тронулись с места. Крутить баранку оказалось неожиданно тяжело, ну да, никаких тебе гидроусилителей…

Двор поплыл назад. Детвора что-то восторженно верещала вслед.

– Ну, и где у вас тут эта Коммунистическая… о, ч-чёрт!

При переключении передач раздался жуткий хруст.

«Двойное выжатие сцепления! – всплыл в памяти голос ещё школьного инструктора. – Педаль нажать, газ отпустить! Передачу на нейтраль! И-раз, и-два! Сцепление снова выжать, передачу включить! Газ прибавить!»

А ничего, получается!..

– И не пропал наш скорбный труд, из искры возгорелось пламя…

Они кое-как вырулили на улицу, застроенную одинаковыми пятиэтажками-«хрущобами». Мелькнула остановка автобуса, магазин «Молоко», затем булочная…

Ну да, тогда ведь супермаркетов не было. Только универмаги, и то далеко не везде.

Вскоре

он освоился. Ехали небыстро, но спешить сейчас и не следовало.

– Тэль, что это было там, с деревом?

– Дерево? А, это Изначальные. – Единорог пригнулась и крутила очаровательной головкой, пытаясь разглядеть себя в правом боковом зеркале заднего вида. – Не слишком растрёпана, нет? Не слишком?

– Дорогая, ты прекрасно выглядишь, – профессионально сказал Виктор.

– А ты прекрасно шоферишь.

– Спасибо. Так что с Изначальными? Как они попали на Путь?

– Они там всегда, милый. Просто раньше они меня побаивались, сила Единорога велика, когда он прокладывает дорогу. А теперь что-то изменилось. Пошли ва-банк, как сказала бы Нотти. Ох. Прости… Сева найдёт её, вот увидишь!

Виктор с трудом расслабил закаменевшие на рулевом колесе пальцы. Выдохнул. Да, найдёт, конечно же, найдёт…

– Ну хорошо, там – Изначальные, они же Прирождённые. А чего хотели?

– Они всегда охотятся на Единорогов. Мы – живое свидетельство, что жить можно не только лишь как там, за Разломом.

Тэль помолчала, а потом неохотно добавила:

– И… у них есть легенда… если у них вообще легенды есть… что кровь Единорога придаст им реальность.

– Но мы с тобой ходили, и не раз…

– Они боялись, Виктор. А теперь…

– А теперь отчего-то перестали, – мрачно сказал господин Дракон. – В очередной раз. Опять решили попытать счастья? Ещё какое чудище вообразят? Так Обжора теперь не с ними, новую тварь лепить не будет.

– Он и тогда не был с ними, – возразила Тэль. – Хранитель не принимает ни одну из сторон, но держит всё в…

– Знаю, знаю! В равновесии. Чёрт, да куда ж ты под колёса, бабка?! Жить надоело?!

С улицы Коммунистической незаметно свернули на Святых Ударников, перешедшую, само собой, в Ленина. Проехали мимо бывшей церкви – кресты сбиты, штукатурка обвалилась, возле дверей – табличка какого-то учреждения. Бабка как раз и прыгнула с тротуара, норовя перебежать к церковному входу, невесть зачем. Виктор едва успел затормозить, впрочем, на приличном ещё расстоянии. Бабка, против обыкновения, не продолжила свой путь, а остановилась и заголосила.

– Давят! Посреди белого дня давят! Милиция!

И тут же, откуда ни возьмись, появился милиционер. Немолодой, в старинной, лишь по кино знакомой форме синего цвета, в брюках-галифе, сапогах, с портупеей, с необычной не то кепкой, не то беретом. У Виктора даже возникла мысль, что форма эта соединяет в себе несколько разных времён, настолько она была затейлива.

Милиционер шёл к грузовику, укоризненно качая головой и держа в руке полосатый жезл регулировщика. Где ж он был, когда бабка через дорогу бежала?