Не могу больше
Шрифт:
— Но это больше похоже на алкоголизм, — возразил Джон.
— Нет, доктор. Она легко могла не пить несколько месяцев и даже не вспоминать о виски. Она получала от выпивки истинное удовольствие, погружаясь в свой невидимый мир, полный ненависти ко мне. Я безумно её любил, — повторил он с тоской. — Любую — пьяную, грязную, вонючую. Вскоре обо всём узнали соседи. Да разве утаишь такое? Хоть мы и живем на самой окраине деревни, но Мардж иногда выбегала из дому и, стоя на крыльце, вопила, как полоумная, посылая проклятья
— Как она погибла?
— Скатилась по лестнице подвала. Знаете, у нас глубокий подвал, лестница длинная, каменная и очень крутая. Там она хранила запасы виски. Ей всегда было мало, когда она входила в раж.
— Почему вы решили, что это убийство? — Лицо Шерлока было непроницаемо, но он уже понял. И Джон тоже понял.
— Потому что я это знаю. И знаю убийцу.
— Что ж… — Шерлок резко поднялся и мельком взглянул на Джона. — Покажите нам этот подвал.
* The Valley — долина, лощина
** Автор просит прощения, что не стал углубляться в карту Великобритании, позволив себе маленькие географические вольности) )
========== Глава 19 Свобода и плен часть 2 ==========
Дом Гроу и в самом деле расположился на самой окраине деревушки, которая в общей сложности насчитывала не более тридцати домиков-коттеджей, каждый из которых был по-своему привлекателен и мил.
За одну короткую минуту в голове Джона яркой молнией пронеслась странная, иррациональная мысль: они живут с Шерлоком здесь, в этом царстве уюта и безмятежности. И…
И… что?
Мысль быстро растаяла, но оставила легкое щемящее чувство — отзвук то ли несбывшейся мечты, то ли разбившейся когда-то надежды.
Джон внимательно оглядел дом: небольшой одноэтажный приют двух отчаявшихся сердец. Даже не верилось, что под этой рыжеватой надежной крышей, за этими прочными стенами, летом наверняка утопающими в сочной зелени, а сейчас запорошенными чистым, искрящемся на солнце снежком, могла поселиться такая страшная безысходность. Это был уголок, идеально подходивший для долгой любви и неиссякаемой нежности. Только не ненависти. Только не смерти.
Шерлок тоже окинул взглядом дом, но задержался на нем не дольше минуты. Гораздо больше его интересовало окружение: отдаленность соседей, довольно густой лес, начинающийся прямо за дворовым фасадом.
— Прошу. — Отперев дверь, Гроу сделал приглашающий жест.
В доме было очень тепло — хозяин исправно топил камин. Ничто не говорило об отсутствии заботливой женской руки, порядок и уют поддерживались любовно и скрупулезно: каждая вещь находилась на своем месте, комнатные растения буйно зеленели в многочисленных разноцветных горшочках, создавая тоскливую иллюзию жившего здесь когда-то счастья.
— Присаживайтесь, — сказал хозяин дома. — Я покину вас на одну минутку.
Он вышел, оставив гостей располагаться за круглым
Джон отодвинул массивный стул и сел, вопросительно поглядывая на Шерлока, задумчиво рассматривающего каждую деталь интерьера.
— Что скажешь? Всё это как-то странно.
— Да. — Шерлок подошел к задернутому кружевной занавеской окну. — Да…
Гроу возник неожиданно, как будто это внезапно уплотнившийся воздух создал и облек в плоть его маленький силуэт, и так тихо, что его по-кошачьи мягкие шаги не услышал даже Джон, за чьей спиной он сейчас стоял.
— Как ты думаешь…
С мерзким змеиным шипением мир перестал существовать, и только чёрная, в ухабах и рытвинах дорога извивалась перед глазами, уводя Джона в такую же, как и она сама, черноту.
Джон спотыкался на каждом шагу, но надо было идти, потому что там, в самом конце этого пьяно петляющего пути его ждал умирающий Шерлок.
«Я должен успеть. Я должен сказать ему… Что? Господи, что?!» — Мысли путались, натыкаясь одна на другую, но самая важная, та, от которой сейчас, возможно, зависела жизнь, никак не хотела принимать законченную, четкую форму. Вот-вот, одно маленькое усилие, и всё обретет ясность, и перестанет мучительно зудеть тело, переполненное этой вселенской мыслью, наступит успокоение, и охватит неземное блаженство, равного которому не было, нет и не будет… — «Шерлок… Шерлок… Где ты? Не умирай. На этот раз я без тебя не смогу».
Дорога расширилась до размеров уродливо вздыбленной взлетной полосы, и Джон раскинул руки, приготовившись взмыть в инфернальную пустоту и сгинуть там навсегда.
«Ну и пусть. Всё равно, он умер. Мы умерли…»
…От влажного прикосновения он содрогнулся и резко махнул головой, отбрасывая тошнотворное поглаживание ледяных пальцев. Ассоциация с пупырчатой жабьей кожей была так реальна, что Джона скрутило в болезненном позыве избавиться от недавно съеденных булочек.
— Доктор… Доктор… — раздавался над ухом назойливый голос, и Джон понял, что не взлетел. И не умер.
— Где… — разлепил он пересохшие губы.
Насмешливый голос услужливо подсказал:
— Мистер Холмс? Конечно, в подвале. Где же ещё ему быть? — Гроу отошел от возвращающегося в действительность Джона и уселся напротив него. — По-моему, мистер Холмс привязан к вам гораздо сильнее, чем вы полагаете, — усмехнулся он. — Когда вы потеряли сознание, он так за вас испугался, что утратил всякую бдительность. Вопил едва ли не громче покойной Мардж: Джон, Джон! Пришлось немного приглушить звук — с некоторых пор я не выношу крики. Кто бы мог подумать, что гениальные головы настолько хрупки: обыкновенный цветочный горшок очень быстро его усмирил.