Не могу забыть
Шрифт:
Впрочем, Брет тоже ел без особой охоты. Хотя он не сводил глаз с тарелки, но жевал пищу как безвкусную резину.
Мона пригубила бокал и притворилась, что увлечена едой. Царившее за столом молчание мучило ее.
Интересно, о чем он думает? С лицом, мрачным, как приближающаяся гроза, он подлил Моне вина. К своему бокалу Брет так и не притронулся.
Он отчаянно боролся за Мону. После одержанной победы ему следовало ликовать, а не хмуриться.
Когда с едой было покончено и они перешли к кофе и бренди, Брет попытался избавиться от одолевавших его
– Кажется, гроза проходит стороной. Может быть, посидим снаружи?
Мона взяла чашку и бокал, прошла на террасу и опустилась в шезлонг.
Брет вышел следом за ней и сел рядом.
Кофейные чашки давно опустели, а они все еще не сказали друг другу ни слова.
Раньше они тоже часто молчали, но тогда их молчание было спокойным и дружеским, а не ледяным и напряженным.
Наконец Мона решила выяснить, какая муха его укусила.
– Как ты догадался, что Ивлин скрывает правду об аварии?
– спросила она.
– Ни о чем я не догадался, - спустя мгновение ответил он.
– Просто внутреннее чутье под-сказывало, что тут что-то не так. И я решил слегка сблефовать.
– Какое счастье, что тебе это удалось!
– Это было нетрудно. Ведь Ивлин давно хотелось облегчить душу.
Мона нежно погладила его по руке.
– Но если бы ты не поехал туда и не нажал на нее, Ивлин могла бы молчать вечно. Я бы вышла замуж за нелюбимого и продолжала чувствовать себя виноватой до самой смерти.
И снова он не откликнулся на ее ласку. Его твердый профиль был таким холодным и высокомерным, что Мона невольно отдернула руку и умолкла.
Почему он не хочет слышать слов благодарности, почему сердится? Может быть, сыт по горло всей этой историей? Сделал свое дело и умывает руки?
Нет, конечно нет. Но должна же быть какая-то причина…
Просто он насытился ею. Хватило одной ночи, чтобы его перестало тянуть к ней.
Нет. Она не могла в это поверить. Он желал ее отчаянно, страстно, и интуиция говорила ей, что такое желание быстро не проходит.
Его что-то заботит. Но что же? Выяснить это можно только одним способом. Тщательно выбирая слова, она спросила:
– Почему ты решил поселить меня в спальне для гостей?
– А чего ты ждала?
– ледяным тоном ответил он.
– Что мы будем спать вместе. Лицо Брета напряглось и застыло.
– Я вижу, ты обо мне не очень высокого мнения.
– Не успела Мона сказать, что подобная щепетильность смешна, как Брет продолжил: - Я слышал, как ты сказала Рику, что самое главное на свете - это свобода.
– Да, но я…
– И что же ты собираешься делать с этой свободой?
Эти слова вылили на Мону ушат холодной воды. Пусть не думает, что она рассчитывает на его поддержку!
– Я… Во-первых, я хочу найти работу. А потом надо будет подыскать себе жилье… Конечно, если ты не хочешь, чтобы я жила с тобой, - шутливым тоном добавила она.
– Не хочу, - лаконично ответил он.
– Но видеться-то мы будем?
– рискнула спросить она.
– Нет.
– Односложное слово
– Но я думала, что ты желаешь меня, - промолвила она.
– Ты ошиблась. Мона вспыхнула.
– Ты сам заставил меня в это поверить! Сказал, что хочешь вернуть меня! Говорил, что хочешь спать со мной!
– Разве ты не слышала старую поговорку: “Будь осторожен в желаниях, потому что они могут сбыться”?
– Увидев, что от лица Моны отхлынула кровь, он ровно и бесстрастно произнес: - В компании “Роуд” есть вакантное место, которое может тебе подойти. Моему заместителю Джою Родни нужна хорошая личная помощница. Жалованье отличное. С жильем тоже проблем не будет. У меня есть пустующая квартира. Правда, район не слишком престижный, да и мебели еще нет, но жить там можно. По крайней мере, какое-то время. Конечно, ты можешь оставаться здесь, пока у тебя не появятся деньги, чтобы обставить квартиру по собственному вкусу… Я не боюсь, что ты сбежишь к Хаб-барду, едва он вернется. Уверен, что у Кларис хватит здравого смысла продержать его в “Голубой лагуне” еще несколько дней. Я распоряжусь выдать тебе аванс в счет жалованья, чтобы ты могла купить все, что нужно, и не ограничивала себя.
– Спасибо, но в данных обстоятельствах я не могу… - выдавила она. На нее навалилась свинцовая усталость.
– Можешь не волноваться, - насмешливо прервал ее Брет.
– Меня рядом не будет. Я возвращаюсь в Англию.
– В Англию?
– тупо повторила она.
– Но ты же сказал, что приехал сюда насовсем…
– Таким было мое первоначальное намерение. Но я передумал.
– Почему?
– Потому что понял, что Штаты мне больше не подходят.
Она не верила ни единому его слову. Брет всегда любил Филадельфию. И считал ее своим домом.
Почему он внезапно решил вернуться в Англию? В этом нет никакого смысла. Если только…
С трудом шевеля пересохшими губами, она спросила:
– И когда ты намерен это сделать?
– Завтра утром.
Завтра утром! Времени почти не остается. Теперь или никогда… Придется применить шоковую терапию,
Мона вскочила и швырнула на пол бокал с бренди.
– Можешь подавиться своей работой, своей квартирой и своим авансом! Помнишь, что ты сказал мне в четверг? Нет? А я помню! Ты сказал: “Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денет, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь”!
– Ну хорошо… Если ты так хочешь, я буду платить тебе щедрое жалованье… - согласился слегка испуганный Брет.
– Плевать мне на твое щедрое жалованье!
– продолжала бушевать Мона.
– Если я для тебя ничего не значу, то не возьму у тебя ни цента! Не нужна мне твоя помощь! Беги, катись!
Брет поднялся и грозно навис над ней.
– С чего ты взяла, что я бегу?
– А разве не так?
– вызывающе ответила она. Он шумно выдохнул.
– Ладно, если хочешь, можешь называть это бегством. Но если мы оба останемся в Филадельфии, я за себя не ручаюсь.