(не) Мой Боно
Шрифт:
На улице пока тепло, птицы радуют своим пением, успокаивая расшатанную нервную систему. Не хочется возвращаться обратно в дом со свежего воздуха. Я выхожу во двор, чтобы забрать Игоря, который, как мне кажется, надоел Назару. Мужчины на заднем дворе. Ребенок сидит на коленях Назара, который читает мальчику книжку. Осторожно приблизившись, я замираю, любуясь ими.
Боно тоже мог заниматься так нашим сыном. Читать ему сказку, рассказывать интересные истории и качать на качелях, пока я готовлю вкусный ужин. Но некоторым нашим
— Мой папа тоже полицейский, и я буду таким же, как он, — громко говорит Игорь, а я вздрагиваю после этих слов. Он же не знает, что его родителей уже нет в живых.
— Хорошие планы, — соглашается с ним Назар, — достойная профессия. Ты будешь ловить преступников, как папа?
— Да. Я буду их сажать за лешетку, болоться со злом, и мы с папой будем палтнелами.
— Партнерами? — смеется Назар. — Хотел бы я себе такого партнера, как ты. Обещай, что рассмотришь мою кандидатуру?
— А ты тоже полицейский? — Игорь с прищуром смотрит на мужчину, и у меня ёкает сердце от такого взгляда. Так часто делает Рома, когда пытается докопаться до истины. Мне всё о нем напоминает, но телефон не дают в целях безопасности, и я не могу позвонить или написать сообщение, чтобы сказать, что со мной всё в порядке.
— Я не полицейский, но тебе понравится со мной сотрудничать, — в ответ прищуривается Назар и кривовато улыбается мне, замечая, что я наблюдаю за ними.
— Тогда у нас ничего не получится, — безапелляционно заявляет Игорь и спрыгивает с коленей, подбегая ко мне, — мама, я лассказал Назалу, что я буду полицейским. Он хотел со мной лаботать, но я отказал ему. Он же не полицейский, как мы можем лаботать вместе. Плавильно?
— Правильно, — подхватывая малыша на руки, шепчу я, борясь со слезами, предательски стекающими по щекам. Он так и зовет меня с первого дня мамой и слушать не хочет, что я не она. Каждое такое обращение доставляет мне моральную боль, и материнский инстинкт дает о себе знать. Я боюсь, что уже не смогу без мальчика.
Я жутко привязываюсь к Игорю и не могу себе найти место после слов Назара, что ребенка отдадут в детский дом. Мальчик тянется ко мне, заметно, что ему не хватает мамы, а у меня внутри брешь после смерти моего сына. Прежде я думала, что никогда ее не смогу залатать, но сейчас моя душа словно на своем месте. Будто это мой сын, хоть такое и невозможно.
— Ты хорошо ладишь с ним. У тебя есть дети? — я устраиваюсь рядом с Назаром на лавке.
— У меня старшая дочь, твоя ровесница, а младшая совсем малышка.
— А жена? — я осекаюсь, видя, как взгляд мужчины темнеет и лицо теряет прошлое дружелюбие.
— Мы развелись, — стальным голосом цедит Назар и переводит тему, — расскажи о своих родителях. Кто они?
— Моя мама умерла семь лет назад, и меня воспитывает отчим. У нас дружная семья, есть мачеха и их сын Пашка.
— Тебя воспитывал отчим? — Назар задумчиво протягивает,
— Да, отчим. Родного отца я не знаю, но очень хочу найти.
— Зачем?
— Хочу знать, чья кровь течет во мне, плюс интересно увидеть первую и единственную любовь моей мамы. Как напоминание о ней, частичка.
— Ты тоже частичка своей мамы, — мужчина облокачивается на свой кулак и прищуривается, продолжая сканировать взглядом, — а как звали твою маму?
— Ева, — улыбаюсь я, а Назар опускает глаза в пол, — только не говори, что моего папу зовут Адамом, я вижу, что ты улыбаешься.
— Даже не думал так говорить. Просто имя редкое. Говоришь, первая любовь твоей мамы и есть твой отец? — снова устремляет свой взгляд на меня, еще внимательнее ощупывая мои черты. Мне уже неловко находиться под прицельным вниманием, и я вопросительно смотрю на мужчину. Он всё понимает и отворачивается.
— Да, первая и единственная. Я часто фантазирую, как он выглядит. Знаю, что у нас глаза одинаковые. Мама всегда говорила, что у меня его глаза. Да и характер папин, упертый, принципиальный…
— Мне нужно сейчас отъехать, — Назар встает, не смотря на меня. Я вздрагиваю от холода в интонации и чувствую себя виноватой. Какое ему дело до моих чувств и рассказов о родителях, у него своих проблем полно, а я тут рассказываю… — вернусь вечером. Если что-то будет нужно, проси Вадика помочь, он с тобой останется.
Остаюсь с Игорем на лавке и наблюдаю за уходящим Назаром, а когда он скрывается за домом, тоже подскакиваю и иду в дом. По дороге прошу Вадика побыть с ребенком и заскакиваю внутрь. Мне хочется поговорить.
Я слышала, что мужчины собираются через пару дней везти малыша в детский дом и, собравшись с мыслями, рискую на разговор. Пройдя на второй этаж я стучусь и захожу к Назару. Он как раз в этот момент одевается.
— В тебя стреляли? — удивленно протягиваю, смотря в его изумрудные глаза, хотя и ранее видела эти шрамы.
— Да, — коротко отвечает и начинает надевать рубашку.
— Это же осколочные, — осмеливаюсь подойти ближе. Моя мама работала в воинской части, а я часто приходила к ней на работу. Видела подобные раны у военных, — ты служил?
— Да, любишь мужчин в форме? — ухмыляется, застегивая рубашку.
— А кто их не любит-то… Это как образ идеального мужчины. Военный, красивый…
— Здоровенный, — улыбается.
— Мне всегда казалось, что мой папа военный, — признаюсь, — думала, что у мамы был роман с каким-то контрактником, который погиб потом или уехал и пропал…
— Ты пробовала его искать? — застегивает запонки и подходит ко мне вплотную. Запах сандала с табаком бьет в ноздри, заставляя затянуться. Приятно пахнет.