(не) Мой Боно
Шрифт:
— У меня даже имени его нет. Только фото есть, — пожимаю плечами, — не знаю, с чего начинать.
— Начни с простого, с города. Ты местная?
— Нет, я родилась в Ростове. Там мама жила. Мы много переезжали, словно за нами кто-то гнался, и вот, как я поступила в первый класс, мы осели тут.
— М-м-м, — протягивает Назар, внимательно изучая меня, — попробуй уточнить в воинской части, где работала твоя мама. Возможно, кто-то узнает твоего отца и поиски сдвинутся с места. Сейчас же всё на интернете повязано, найди начальника гарнизона, скинь ему фото. Может, поможет.
Он быстро покидает комнату, оставляя
— Ты хотела что-то спросить у меня? — Назар возвращается в комнату и вопросительно смотрит на меня.
— Да, хотела, — начинаю перебирать пальцы в неуверенности, — я хотела попросить тебя…
— Говори, — он хмурит брови, ожидая мою просьбу.
— Помоги мне усыновить Игоря, — выпаливаю я, выдыхая.
Видя, что Назар не торопится с ответом и задумчиво разглядывает меня, продолжаю:
— Мой ребенок от Боно был бы ровесником Игоря. Может, хоть так моя душа успокоится. У Игоря всё равно никого нет, и мы привязались друг к другу. Скажи, что мне нужно сделать, чтобы он стал официально моим сыном. Я не отдам его так просто…
Мужчина смотрит на меня, как на привидение. Не знаю, что именно вызывает в нем такую реакцию: то, что я прошу помощи, или то, что у нас с Боно мог бы быть сын, но мне не по себе от его взгляда.
— Мы поговорим с тобой вечером на эту тему, — наконец отвечает Назар, вкладывая что-то мне в руку, и быстро скрывается в коридоре.
Я с удивлением смотрю на свой кулон, который, как думала, он сжег на той дороге, и с облегчением сжимаю его в ладони. Чувство облегчения расплывается внутри вместе с благодарностью: он не выбросил его. Подарок мамы остается при мне.
Глава 49
Я любуюсь спящим Игорем и нетерпеливо смотю на часы. Назар сказал, что даст ответ вечером, и сейчас уже было десять, но его всё еще нет. Я жутко волнуюсь. За эти дни мы сильно сблизились с мальчиком, и мне страшно его потерять. Он уже мне родной. Иногда я пугаюсь собственных мыслей. В голове появляются бредовые идеи о том, что это и есть мой ребенок, что мой малыш не умер тогда, меня обманули. Я так и не увидела тело, похороны проходили без меня, потому что я была не в состоянии и сидела на транквилизаторах
Возможно, такие мысли возникают из-за того что ребенок упрямо называет меня мамой, или материнское сердце не может смириться с потерей.
В 22:30 я не выдерживаю и прошла в комнату, где обычно мы смотрим телевизор. Сам ТВ работает, но Вадика нет. Меня не оставляют одну, значит, кто-то в доме есть.
Взяв в руки пульт, я начинаю листать каналы, останавливаюсь на музыкальном, где играет клип Massari — Real Love, и неосознанно начинаю танцевать. Тело рефлекторно двигается в такт медленной музыке, извиваясь и демонстрируя мое настроение. Закрыв глаза, я окунаюсь в свои мысли, в которых Боно, Игорь, моя нерастраченная материнская любовь и боль от утраты близких. Все переносится в танец, где я могуа высказаться. Поделиться словами не с кем, но танец освобождает меня, как обычно.
Открыв глаза после окончания музыки, я пытаюсь перевести дыхание и замираю, чувствуя
Я с любопытством смотрю на человека, лицо которого мне кажется знакомым. Я точно его видела. Вот только где? Судорожно вспоминая, где мы пересекались, откровенно разглядываю мужчину, который смотрит на меня с легкой улыбкой и дружелюбием.
Он среднего роста, крепкого телосложения. Ему очень идет эта синяя футболка с надписью «Linkin Park». Она эффектно сочетается с его смуглой от загара кожей и серо-голубыми глазами. Очень красивые глаза. Глубоко посаженные, чем-то напоминающие волчьи. Я задерживаю взгляд на когда-то прямом носе со следами переломов, треугольных гладко выбритых скулах и прищуриваюсь, собираясь поздороваться.
— Красиво танцуешь, — сдержанно комментирует мужчина, заставляя краснеть.
Я хочу ему ответить, но в этот момент в комнату заходит Вадик, который садится на диван и показывает мужчине, чтобы тоже садился. Когда тот опускается, Вадим представляет мне его.
— Ника, это Руслан, наш хороший знакомый. Завтра утром он повезет тебя в город.
— В город? А Игорь?
— Назар тебе всё расскажет, он уже приехал. Прояви терпение.
Вспомни черта, он тут как тут. В комнате повисает напряжение, и спинным мозгом я ощущаю присутствие хозяина дома. Повернувшись, застаю Назара, который стоит в дверях и наблюдает за нами.
— Вадим, позвони Камиле и передай, что Саша заберет малышку. Я тут еще немного задержусь.
Младший брат понимает, что его выпроваживают и, ни слова не говоря, выходит из комнаты. Мы остаемся втроем.
— Я согласен на твое предложение, — начинает Назар, — но у меня есть несколько условий. Если выполнишь их, Игорь будет с тобой. Но не уверен, что они тебе понравятся.
— Какие условия? — краем глаза я кошусь на Руслана, тот молча наблюдает за нами.
— Первое, мы меняем тебе документы и ты переезжаешь в другой город. В крупный регион, например, в Питер.
— Но я работаю в полиции, Назар… — начинаю и прикусываю язык. До этого я умалчивала про данный факт.
— Ты не работаешь в полиции, — безапелляционно заявляет мужчина, ничуть не удивившись моему заявлению.
— Ты не можешь этого знать. Мое дело находится на уровне министерства, — хмурюсь под его хладнокровным взглядом.
— Я не могу, а вот он может, — он кивает мне за спину, показывая на Руслана. Я удивленно смотрю на мужчину, не понимая, что происходит.
— Тебя использовали, Ника, — говорит Рус, — использовали как рычаг давления на Боно. При помощи тебя его хотели прижать, посадить или убить. Но ты никогда не работала под прикрытием.
— Что это значит? — я снова поворачиваюсь к Назару, ожидая комментариев.
— Это значит, что ты копала могилу Боно, думая, что стараешься на благо Родины, — поясняет Назар.
— А Рома знает? — я испытываю потрясение, переваривая, что до меня сейчас пытаются донести. Что за бред они говорят? Откуда вообще данная информация может им быть известна и кто такой Руслан, черт возьми!
— Знает, наверняка, — кивает Рус, — Боно слишком умен и проницателен, чтобы не понять, во что ты ввязалась. Скорее всего, они думали, что Боно убьет тебя и они повесят на него это. Извини, тебе неприятно слушать, но тебя использовали как пушечное мясо.