Не надо обещаний
Шрифт:
Руна обняла невесту за плечи. Неожиданно для себя та нашла утешение и в этом жесте, и в том отклике, который вызвали её слова.
– Понимаю. Когда погибли родители, я чувствовала себя очень одинокой. Мой дедушка старался сделать всё, чтобы заменить их, только этого было недостаточно. К счастью, вокал помог пройти через это потрясение и сохранить рассудок.
– Моей союзницей была Оливия, – призналась Паола. – К сожалению, сестра покинула наше поместье, когда мне исполнилось одиннадцать. Она стала работать у Дорсо в агентстве по недвижимости, и закончилось тем, что вышла за него замуж. Мне не хватало её, особенно
– Вот видишь, несмотря на горький опыт вашего детства, сестре захотелось попытать счастья в замужестве, – заметила Руна.
Да, Оливия была сделана из другого теста.
– Она на девять лет старше меня. Может, ей лучше удавалось справляться с трудностями.
– Научишься и ты…
Руна лёгкими движениями стала поглаживать спину Паолы, и та сразу обмякла. Девушку обрадовало, что она не старается банальными заверениями избавить от опасений в отношении однополого замужества. Её прикосновения были лучшим утешением. Невесёлые мысли, всегда сопровождавшие размышления о браке родителей, постепенно отступили. Паола почти уснула, когда раздался звонок в дверь. Руна посмотрела на часы.
– Это – наш обед. Я подумала, тебе будет удобнее, чтобы его доставили сюда.
<<А тебе так удобнее сторожить меня>>, – мелькнула неприятная мысль.
Если бы они отправились куда-то, Паола могла бы… сбежать?
Девушке стало не по себе оттого, что Руна знала её лучше, чем она сама. Неужели и впрямь у неё стало привычкой бежать от жизненных трудностей? Наблюдая, как хозяйка апартаментов завязала пояс халата и пошла открывать дверь, Паола продолжала вспоминать и размышлять. После аварии она отправилась сначала в Париж, потом в Лондон, в надежде избежать дальнейших встреч с Руной. Работая агентом по авторским правам, достигла успеха и должна была стать одной из ведущих специалисток агентства, только резко ухудшавшееся здоровье папы заставило вернуться на родину. Разве это побег от ответственности и трудностей? Чёрт возьми, почему Руна так думает о ней? Не каждый обладает её уверенностью в себе.
<<Нет, не уверенностью, а присутствием духа, – поправила себя Паола. – И потом, не у каждой имеется такой яркий талант, завораживающий слушателей и способствующий успехам в бизнесе>>.
Все не могут быть такими совершенными, как Руна Рассел.
– Иди сюда, всё готово.
Паола вышла из спальни. Её вновь переполняла праведная ярость, рассеять которую не смог вид накрытого на двоих столика, украшенного белой розой в вазе и свечами в серебряных подсвечниках. Перед тем как выйти, девушка закуталась в широкое полотенце, и сейчас глаза женщины, наблюдавшей, как Паола осторожно шла к столу, ступая босыми ногами, ярко засверкали.
– Извиняюсь, если не одета к обеду.
Эта язвительная реплика вызвала неожиданную реакцию Руны.
Склонившись к руке дамы сердца, она поцеловала её.
– По сравнению с тем, что было пару минут назад, на тебе очень много одежды.
– Не стоит лишний раз напоминать мне об этом. Весь твой сценарий внушает мне отвращение, – выплеснула Паола крупинку ярости.
Руна наполнила бокалы шампанским.
– У тебя уникальная манера выказывать отвращение.
Паола испытывала искушение выпить немного вина, но ей не хотелось действовать согласно задуманному ей плану.
– Это – королевские устрицы. Моё любимое блюдо.
Паола открыла рот, чтобы запротестовать, однако не успела, потому что ложка прижалась ко рту, вынудив проглотить кусочек. Паола уставилась на еду, отказываясь признать, что она действительно восхитительна. Это кормление с ложки заставляло её ощущать себя слабой и ранимой. Она с решимостью принялась за еду сама.
– Что бы ты сделала, если бы я заорала, когда принесли обед, и попросила вызвать полицию? – спросила Паола, проглотив ещё одну сочную устрицу.
– Я бы сказала, что телевизор в спальне включён очень громко, – спокойно ответила Руна и задумчиво посмотрела на невесту. – Но ты ведь не заорала, правда?
Паола сама удивлялась, почему она этого не сделала. Нужно было проверить, действительно ли дверь заперта. Только сейчас это не имело никакого значения. За устрицами последовали великолепные омары с овощами и хрустящими булочками.
Десертом служили консервированные вишни со взбитыми сливками. Когда очередь дошла до кофе, чувство умиротворения переполнило Паолу. Очевидно, удовлетворение было написано на её лице, потому что Руна смотрела на неё, самодовольно улыбаясь.
– Романтическая обстановка и прекрасная еда – чудесные лекарства.
Паола, раздражённая собственным благостным оцепенением, в то время когда ей следовало подумать, как ускользнуть из этого заточения, резко кинула:
– Они вряд ли могут вылечить отсутствие уважения либо доверия.
Взгляд чёрных глаз Руны был полон упрёка.
– Мне кажется, сегодня я предупредительна во всех отношениях.
– Я не это подразумеваю, – возразила Паола, густо покраснев от намёка. – Речь о том, как ты заманила меня сюда, а затем не позволила уйти. Ты не ошибалась: будь у меня хоть малейшая возможность, я бы сбежала.
Ответом ей послужила не покидающая усмешка Руны.
– Врушка. Ты могла бы уйти в любое мгновение. Я даже пообещала не заниматься с тобой сексом, пока ты сама об этом не попросишь. Вряд ли можно назвать это принуждением.
Зная, что она права, Паола ещё сильнее осуждала себя.
– Всё равно, не по-дамски воспользоваться своей большой опытностью, – она особо выделила последнее слово, – чтобы так мною манипулировать.
Брови певицы поднялись вверх в такой гримасе, будто она взяла самую высокую ноту.
– Мне показалось, что ты была вполне готова к таким экспромтам.
– Они мне были ненавистны каждую минуту.
– Да?
Прежде чем она успела понять, что происходит, Руна обошла столик и легко сдёрнула невесту со стула. Салфетка Паолы скользнула на пол, и, лишь ухватив полотенце, в которое она была закутана, ей удалось удержать его на себе.
– Что ты делаешь?
– Ещё немного манипуляций, – улыбнулась Руна, – поскольку это – лучший способ договориться с тобой.
Напрасно Паола колотила её по груди, отталкивая, с таким же успехом этого можно было и не делать.