Не небом едины
Шрифт:
Марта перехватила мою ладонь и нежно поцеловала мокрыми от слёз губами.
— Мне не нужен принц, Плутоний, — любимая потянула меня на себя, и под нами заскрипела кровать, — достаточно будет одного волшебника, чтобы я стала счастливой.
От сладостных воспоминаний, усталости и выпитого виски я поплыл и плыл бы себе, и плыл радостно, неторопливо, но настоящее грубо меня вырвало из прошлого к моему неудовольствию.
— Это она? — равнодушно спросила Лейла у мужа, глядя неотрывно на Элину.
— Лейлушка, солнышко, — Степан обнял жену за талию, но она попятилась назад, — не устраивай сцену. Здесь
— Я ничего не устраиваю, Калинин, — отчеканила сухо всегда звонкоголосая Лейла, — я задала один единственный вопрос. А людям, коих ты заметил, не до нашего с тобой развода. Они Марту ищут, если ты не забыл.
— Лейла?! Ты, ты, — мой совладелец покраснел и потерял дар речи, — никакого развода.
— Дома поговорим, — отрезала наш администратор и обратилась ко мне, — до вас тщетно пытается дозвониться психиатр Изольда Гурьянова.
— Психиатр? — удивился я и прыснул со смеху. — Весьма актуально. Он нам всем здесь не помешает. Зачем я понадобился ей?
— Пункт 6.2.4 регламента «Платонов и партнёры», — отрапортовала Лейла и развернулась к выходу, — перезвоните ей, как освободитесь.
Лейла гордо, как натянутая струна, продефилировала мимо мужа, не удостоив его внимания. А я начал вспоминать регламент собственной компании, чтобы понять, о каком пункте мне сурово заявила администратор. Я вернулся за стол Алёны и озадаченно посмотрел на полную налившуюся светом луну, будто она могла мне дать ответ.
— Что за конфиденциальная информация, о которой мне нельзя говорить? Платонов, что за дела? Я совладелец или где? — Степан оставил амбалов у дверей и воинственно проследовал ко мне.
— Чего? Переведи с русского на русский. Я ваших с Лейлой загадок не разумею.
Глава 43
Пока Калинин наступал на меня и пыхтел недовольно, играя желваками, чему я напрасно не придал значения, в рядах моих оккупантов началось заметное оживление. Юрий Георгиевич о чём-то шептался с Марьей Тимофеевной, при этом поглядывая на меня заговорщически.
— Больше двух говорят вслух, — пошутил я, за что сразу же поплатился.
— Почему тебе названивает какая-то психиатр? — разгневанно хором спросила парочка, спевшаяся меж собой. — Ты опасен для общества?
— Не какая-то, а какой-то психиатр. — пробурчал я. — И, уважаемые, у меня назрел тот же вопрос, что и у вас. Не замечал как-то за собой проблем с психикой, хотя после ваших нападок мне, пожалуй, стоит пройти психиатрическое освидетельствование. — хохотнул я и не успел открыть сообщение от Лейлы с информацией о некоей Изольде Гурьяновой, как получил кулаком в правый глаза, скорчившись от боли и выругавшись нецензурно.
— Степан, ты что? — всхлипнула Элина, молчавшая довольно долго.
А мне и к гадалке с ведуньями ходить не надо было, да на луну любоваться, чтобы догадаться, что жена Липатова беременна совершенно не от Липатова. Я ошибся в том, что заподозрил Элину в симулировании беременности. Но такого поворота событий никак не ожидал. И уж точно я не ожидал того, что мой близкий друг, совладелец, верный и дипломатичный партнёр по бизнесу набросится на меня однажды с кулаками да на ровном месте. Я и не сразу сообразил, что произошло. Как там говорится, мудрым пользуйся девизом, будь готов к любым
— Ты с ней спишь? — Степан с размаху скинул со стола золотистый дизайнерский торшер, который Алёна заказала когда-то за баснословные деньги. В кабинете снова раздался грохот и оглушающий звон. Я с трудом разлепил подбитый правый глаз и посмотрел не зажившим до конца левым на тысячи осколков разбитых кристаллов торшера, что разлетелись по и без того пострадавшей узорчатой плитке.
— Калинин, ёшки-матрёшки, ты рехнулся? Вы, сговариваясь, решили разнести мой офис?
— Наш, Платонов, — Степан врезал мне снова по лицу, разбив губу, — наш офис. Я тебя спрашиваю, ты спал с моей женой? Что у вас за секретики-семицветики с ней? Отвечай, сукин сын! — замахнулся он на меня и оскалился.
— Степан, — Элина подскочила с кресла и сжалась пополам, побледнев, — не надо, прошу. Ты же совсем другой.
— Липатова, что с тобой? — искренне запереживал я и решительно отпихнул от себя зама, приближаясь к Элине. — Где болит? Скорую вызвать?
— Не надо, — остановила она меня, переводя дыхание, — пока рано. Спазмы иногда случаются. Удивительно, что с такой нервной беременностью я не родила раньше срока.
— Почему нервной? — удивился я и сплюнул кровь, что текла из разбитой губы. — Вы вон с Леонидом Марту выгнали, квартиру себе забрали. О несметных богатствах ваших я тоже наслышан. Хорошо устроились, товарищи Липатовы. Чего тебе нервничать? Нервничать вам надо лишь в одном случае.
— В каком случае? — спросила Элина.
— В случае, если Марте не оказали своевременную помощь, — скорбно сообщил и наткнулся на оторопелый взгляд папы Юры.
Удары Калинина отрезвили меня до конца. И до меня вдруг дошло, что пока мы с Ильинским думали, разрабатывали стратегии, гадали, какие у Липатова были мотивы похитить Марту, с ней могло случиться непоправимое. Я носился со своим дурацким сном, не осознавая до конца, в какой любимая беде. Я почему-то был уверен, что Марту должны были спасти. Но я ни разу не задался вопросом, а кто же должен был спасти мою Золушку, и куда пьяный и агрессивный Леопольд мог увести её. От безутешных мыслей внутри что-то надорвалось, болело и тело, и душа, а разум разрывало на части, на фрагменты того, как Алёна напала на Марту, как Леонид врезал мне, на руках утащил любимую прочь от меня. А я ждал, чего-то ждал, как последний болван, и на что-то наивно надеялся, на какое-то чудо спасения Ильинской и воссоединения с ней. Из губы сильно полилась кровь, не по-дизайнерски заливая месиво узорчатой дизайнерской плитки, и меня позабавила идиотская мысль, что это Она прокляла свой бывший кабинет, поэтому всё так случилось, и мне досталось по полной программе.
— Возьми, — тётя Маша смочила в виски платок и протянула мне.
— Ты думаешь? — страдальчески проронил папа Юра.
— Я ничего не думаю, — похлопал ободряюще старика по плечу, — но нам надо быть сильными и готовыми ко всему.
Я благодарно кивнул ведунье и приложил к губе платок, стиснул зубы, до того остро боль резанула тело.
— Бедная Марта! — вскрикнул я. — Элин, ты у меня спрашиваешь, где твой муж? А ты в курсе, что он украл Марту, истекающую кровью.
— Как кровью? — опешила она.