Не отворачивайся

Баркли Линвуд

— Но только не моя газета, — возразил я. — Кстати, вы уже договорились с Мэдлин о покупке ее земли?

Себастьян кивнул.

— Мы изучаем все возможности, мистер Харвуд.

— А почему вы думаете, что мое теперешнее положение помешает публикации материалов о подкупе членов городского совета?

— Я не очень разбираюсь в журналистике, но считаю, что даже в такой незначительной газетенке, как «Стандард», вряд ли захотят иметь репортера, подозреваемого в убийстве жены. Скорее всего вас в ближайшее время попросят оттуда.

А он прав, на

все сто.

— А теперь прошу выслушать мое предложение, — продолжил Себастьян. — Как вы смотрите на то, чтобы сменить занятие?

— Не понял?

— Ну, сменить работу. Газеты умирают, у них нет будущего. Уверен, вы обдумывали варианты, чем заняться дальше.

— И что предлагаете вы?

— Место пресс-секретаря в моей фирме. Нам как раз требуется умный, напористый сотрудник для общения с прессой.

— Вы серьезно?

— Да. Разве я похож на шутника, Дэвид?

Сидящий за рулем Уэлленд хихикнул.

— Нет, — ответил я.

— Я с вами совершенно искренен. И предлагаю место моего пресс-секретаря. Сколько вам платят в «Стандард»? Семьдесят-восемьдесят тысяч? А у меня ваше жалованье начнется с суммы почти в два раза большей. Неплохо для человека с женой и малолетним сыном.

Мне показалось, что слово «сын» он произнес с нажимом.

— Послушайте, Дэвид, мы ведь с вами не дураки. И потому скажу вам прямо: если вы примете мое предложение, то разрешите две проблемы. Во-первых, прекратится газетная кампания против моей инициативы построить в городе частную тюрьму, а во-вторых, у меня появится способный сотрудник, свой человек в средствах массовой информации. Помните старинную восточную мудрость: если враг мочится на твой шатер, пригласи его внутрь, пусть он мочится наружу. Так вот, Дэвид, я приглашаю вас в свой шатер. Соглашайтесь, не пожалеете.

— Но ведь у меня сейчас много проблем.

Он кивнул:

— Конечно, у вас трудное время. Поэтому не тороплю.

— Но я могу дать вам ответ прямо сейчас, — сказал я.

— Вот как? И какой же?

— Нет.

Элмонт Себастьян поморщился.

— Дэвид, вы меня разочаровали. Тогда ответьте хотя бы на один вопрос.

— Какой?

— Кто эта женщина?

— Не понял?

— Ну та, на встречу с которой вы сюда приезжали в пятницу? Она вас снова кинула? Ведь сегодня вы приехали из-за нее.

— Нет, мистер Себастьян, сегодня уж точно я не собирался здесь с ней встречаться. Можете мне поверить.

Он вздохнул и уставился в окно. Затем произнес не оборачиваясь:

— Давайте я вам кое-что расскажу. Одно время в нашем учреждении в пригороде Атланты надзирателям сильно докучал заключенный по прозвищу Бадди.

Услышав это, Уэлленд пристально взглянул в зеркальце заднего обзора.

— Он получил это прозвище, — продолжил Себастьян, — потому что все хотели быть его приятелями. Нет, он не являлся душой компании, просто каждому было выгодно с ним ладить. В общем, крутой это был парень, Бадди. Член «Арийского братства», банды белых расистов, которые отсиживали сроки во многих тюрьмах по

всей стране. Вы о таких слышали?

Я пожал плечами.

— Конечно, слышали, — усмехнулся Себастьян. И обратился к водителю: — Уэлленд, ведь ты у нас эксперт по данному вопросу. Как бы ты охарактеризовал этих «арийцев»?

— Самые страшные сволочи, какие только есть на земле, сэр!

— Да, правильная оценка. Уэлленд, пожалуйста, рассказывай дальше, у тебя лучше получится.

Уэлленд несколько секунд собирался с мыслями, затем облизнул губы и начал:

— У мистера Себастьяна возникли с этим Бадди проблемы. Он был мастер использовать мочу вместо чернил.

— Что? — удивился я.

— Ну, писал мочой как чернилами, понимаете? Причем невидимыми. Текст проступал, когда бумагу нагревали. Мистер Себастьян выяснил, что Бадди таким образом посылает на волю малявы, общается с друзьями, и решил положить этому конец. Это же против правил.

Себастьян не выдержал и улыбнулся.

— Так вот, — продолжил Уэлленд, — мистер Себастьян велел привести Бадди в свой кабинет. В наручниках. Один из охранников спустил с Бадди штаны, до пола. — Уэлленд закашлялся, прочищая горло. Мне показалось, что от рассказа он удовольствия не получает. — А потом мистер Себастьян приложил к его хозяйству пятьдесят тысяч вольт.

Я посмотрел на Себастьяна.

— Электрошокер, — пояснил он.

— Вы приложили электрошокер к гениталиям этого человека?

— Кстати, не простая задача, — заметил Себастьян. — Пришлось к шокеру приспособить удлинитель. В общем, все получилось.

— Может, вы сами расскажете остальное? — предложил Уэлленд.

— Да тут и рассказывать особенно нечего, — усмехнулся Элмонт Себастьян. — В общем, мы быстро договорились. Мне даже удалось заставить его на минутку всплакнуть. Представляете, члена «Арийского братства»?

— Думаю, с помощью электрошокера это было не так сложно сделать.

— Нет, тут совсем другое, — возразил Себастьян. — Когда Бадди очухался от шока, я показал ему фотографию его шестилетнего сына, который жил с матерью на воле, и объяснил, что с ним произойдет, если его пощекочут электрошокером. Вот тут наш приятель и пустил слезу.

— Понятно, — кивнул я.

— Вот такие дела, — закончил Элмонт Себастьян. — Так что я был бы вам очень признателен, если бы вы назвали мне фамилию женщины, которая прислала вам письмо и назначила встречу в Лейк-Джордже.

— Разве вы не знаете, что письмо было анонимное?

— Да, но, может, во второй раз она назвала себя.

— Второго раза не было. Наверное, она передумала.

— Так зачем же вы сюда сейчас приехали?

— Поговорить с владельцем магазина. Расспрашивал о своей жене. Она заходила к нему в пятницу купить воды. Я надеялся, что она сказала ему что-нибудь, что помогло бы ее найти.

— Понимаете, Дэвид, ни одна фирма не может допустить утечек информации. Ни «Эппл», ни «Майкрософт», ни моя тоже. Я полагаю, эта женщина работает у меня или в городском совете.