Не по плану
Шрифт:
Последовала долгая пауза, затем Кингсли, наконец, взглянул на нее, но руку так и не отпустил.
— Но он ведь не сообщит тебе эту информацию просто так. Что за сделку ты с ним заключила? — спросил он.
Лили нахмурилась. Она никогда не рассказывала Кингсли об алмазах. Это его не касалось. Это было чем-то, что связывало только их с Марком, даже когда Марка не было рядом. Однако скрывая это от Кингсли, Лили чувствовала себя просто ужасно. Он заслуживал лучшего. Кого-то намного лучше ее.
— Я сделала то, что должна была сделать, — сказала она в ответ.
Сзади
— Кофе, — потянувшись и зевнув, прохрипел он.
Кингсли улыбнулся.
— На кухне, уже готов. Ладно, пойду приму душ. Вы двое ведите себя хорошо, — велел им он и, бросив на диван свой боевой посох, пошагал в ванную.
— Чем вы тут занимались? Топали, словно стадо слонов, — прошаркав по полу, недовольно пробурчал Марк.
— Кингсли решил, что было бы неплохо часок другой погонять меня палкой, — только и сказала она.
Марк смерил ее взглядом, но ничего не ответил. Только хмыкнул и направился на кухню.
Когда они кидали жребий, Лили выиграла хозяйскую спальню с собственной ванной. Она приняла душ, а вернувшись в гостиную, обнаружила, что там никого нет. Комната Кингсли тоже оказалась пуста, его ботинки и пиджак исчезли, с комода пропала пачка сигарет.
— Лоу!
Крик доносился из ванной. Лили направилась к двери, и Марк снова проорал это имя.
— Он вышел покурить! — крикнула она в ответ.
Повисла пауза.
— Дай мне его набор для бритья.
Какое-то время Лили свирепо смотрела на дверь, затем вернулась в комнату Кингсли. Она открыла его армейский рюкзак и вытащила из него маленькую кожаную сумку. Кингсли никогда с ней не расставался — он скорее бросил бы оружие, чем забыл свой бритвенный набор. Она давным-давно это поняла и использовала это знание в своих целях. Лили подошла с сумкой к ванной и постучала в дверь.
— Вот. И научись говорить «пожалуйста», — огрызнулась она.
— Заткнись и дай его сюда, — рявкнул он.
Лили толкнула дверь, и ее тут же окутало облако пара. Это было все равно что войти в баню. Разогнав рукой пар, она принялась рыться в сумке в поисках бритвы, а затем застыла на месте.
Перед раковиной стоял Марк и размазывал по заросшему щетиной подбородку крем для бритья. Вокруг его бедер было обернуто полотенце, а по загорелой коже сбегали капли воды. У Лили пересохло во рту.
Она и забыла, какой он потрясный.
— Слава богу, — проворчала она, достав из сумки бритву и протянув ему. — А то выглядел как бомж.
— Твоя грубая лесть на меня не подействует, — подколол он ее.
Лили на мгновение задержалась, глядя, как он проводит лезвием по щеке. Затем ее глаза скользнули по его плечам и рукам.
Когда ее взгляд опустился на его грудь, у нее перехватило дыхание. Весь его торс покрывала беспорядочная сеть белых линий. Шрамов. Шрамов, которых в Африке не было. Она
— Не хочешь мне об этом рассказать? — спросила она.
Где-то секунду Марк пристально на нее смотрел, потом вернулся к бритью.
— Неудачные выходные в Киеве, — только и сказал он.
— Драчливая проститутка?
— Я имел удовольствие провести несколько вечеров с Роксаной Станковской.
Лили не поверила своим ушам.
— Она с тобой такое сотворила?! Эта крошечная… блондинка?! — воскликнула Лили и подошла поближе, чтобы рассмотреть его грудь.
— Ну, что я могу сказать? Она ко мне неравнодушна. К тому же в ней есть садистская жилка, от которой Сталин покажется просто няшкой, а ещё нездоровая любовь к хлыстам и лезвиям.
Сознание Лили захлестнуло волной кипящего гнева. Она знала, что это просто нелепо — за время их разлуки у нее самой случались неприятные встречи. Один «объект» парой удачных ударов сломала ей два ребра, и, конечно же, прямо в середине предплечья у нее осталось чудесное напоминание об Иванове. Отвратительный шрам почти в десять сантиметров длиной. Марка ранили, и что? Тоже мне событие.
Но Лили ничего не могла с собой поделать. Он до сих пор был ей небезразличен. Она за него волновалась. Ей была ненавистна сама мысль о том, что кто-то может причинить ему боль. И особенно ей не понравилось то, что этим кем-то оказалась жена Станковского. Существовало ли в жизни этого человека хоть что-то, не омраченное злом?!
— Судя по количеству отметин, это было то ещё свидание, — попыталась пошутить она, но это не показалось ей смешным.
— Это еще мягко сказано. Если бы у меня не получилось так легко ее отвлечь, я бы давно пошел на корм свиньям.
— Отвлечь?
— Секс она любит гораздо больше, чем причинять боль.
— Ты занимался с ней сексом?!
— Нет. Мы были к этому близки, но я решил взять ее в заложники и сбежал.
Гнев Лили вскипел с новой силой. Гнев на Роксану, за то, что причинила Марку боль. За то, что хотела его. Гнев на Марка за то, что он посчитал смешным нечто настолько опасное. Гнев на саму себя за то, что ее там не было. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и стала смотреть, как он вытирает остатки крема с теперь уже гладко выбритого лица.
— Они останутся навсегда? — спросила она.
— Некоторые да. Они тебя беспокоят? Я теперь жуткий? — спросил он, потирая рукой шрамы.
— Они меня не беспокоят, — заверила его Лили, и он, наконец, посмотрел на нее.
— Хорошо.
— Ну, может, немного, — поправила себя она.
— Неужели?
— Да, — вздохнула она, затем скользнула бедром вдоль края раковины, пока не оказалась почти рядом с ним.
Марк замер, и Лили готова была поклясться, что он затаил дыхание.