Не померкнет никогда
Шрифт:
Выслушав по телефону доклад об этом, я передал Ковтуну от имени командарма, что его миссия на Мекензиевых окончена. А от себя посоветовал Андрею Игнатьевичу по пути на армейский КП завернуть в баню, а затем, пока есть такая возможность, выспаться.
Вспомнилось, как три дня назад я посылал Ковтуна к майору Богданову лично объяснить, что от огня его артполка на мекензиевском направлении может зависеть в ближайшие часы судьба Севастополя. Казалось, это было уже давно. За эти дни многое изменилось. Прорваться к Северной бухте врагу не дали, фронт приобретал устойчивость.
* * *
С прибытием основного состава армии можно было завершить
Четыре сектора в установленных тогда границах существовали всю оборону, и потому на них следует остановиться подробнее. Но сначала необходимо сказать о происшедших к тому времени изменениях в структуре СОР в целом, в его командовании.
7 ноября в Севастополе была получена директива Ставки, требовавшая в целях сковывания сил противника в Крыму и недопущения его на Кавказ через Таманский полуостров считать активную оборону Севастополя, а также Керченского полуострова главной задачей Черноморского флота.
"Севастополя не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами", приказывала Ставка.
Документ Верховного Главнокомандования вносил ту наивысшую, исключающую всякие сомнения ясность, которая очень нужна людям в трудной обстановке. Важно было также то, что в директиве подчеркивалась ответственность, которую несет за Севастополь Черноморский флот.
Уже первые дни обороны главной базы флота ознаменовались множеством ярчайших примеров матросской отваги и боевой доблести. И не мне говорить о том, чем был для черноморцев Севастополь — их твердыня, их гордость и слава. Я знаю, что на кораблях, когда там отбирали добровольцев в морскую пехоту (а отпустить даже с крейсера можно было максимум несколько десятков человек) и командиры спрашивали, кто хочет идти защищать Севастополь, шагал вперед весь строй…
Но речь не об этом. Напомню, сколько недоумения вызывала односторонность того приказа адмирала Левченко, из которого мы узнали об образовании СОР.
Оборона города, осажденного с суши и сообщающегося с тылом только по морю, требовала широкого и хорошо координируемого взаимодействия сухопутных и морских сил. Между тем из сил флота там упоминались лишь береговые и авиационные части. Об использовании же кораблей, без которых было не обойтись, о поддержке ими наземных войск не говорилось ничего, как и о том, за что в дальнейшей обороне Севастополя отвечает командование флота. Почему не определены его задачи на этот счет, понять было трудно, даже если предполагалось, что Военный совет и штаб флота перейдут на Кавказ.
В кавказские порты перебазировались основные корабельные соединения. На рейде Северной бухты, где раньше стояли линкор "Парижская коммуна", новые крейсеры и другие крупные корабли, виднелись лишь облепленные чайками железные швартовные бочки. Эскадра покинула Севастопольский рейд в последних числах октября, и, как говорили моряки, вовремя: сразу после этого начались сильные налеты вражеской авиации.
Те корабли, которые появлялись в Севастополе в первые дни ноября, занимались переброской
Слов нет, корабли следовало беречь, пополняться ими в военное время Черноморскому флоту было неоткуда. И все же иногда думалось: не слишком ли их берегут? Ведь построены-то они для боя.
Конечно, я не моряк. Но подтверждение тогдашним своим мыслям об этом нашел в одной телеграмме заместителя наркома Военно-Морского Флота адмирала И. С. Исакова, которую смог прочесть много времени спустя уже в качестве архивного документа.
Адмирал Исаков докладывал 4 ноября 1941 года в Генеральный штаб маршалу Б. М. Шапошникову свои соображения по поводу обстановки на Черном море и некоторых решений Военного совета флота. В частности, он писал: "Боевые корабли из Севастополя всегда успеют уйти и должны уйти последними". И предлагал вернуть туда все три старых крейсера и все старые миноносцы с соответствующим числом тральщиков, а новые крейсеры и линкор использовать для поддержки Севастополя из Новороссийска — ближайшей кавказской базы.
Не знаю, какую роль сыграли эта телеграмма и мнение ее автора. Но как бы там ни было, а в директиве Ставки, пришедшей три дня спустя, имелся специальный пункт, предписывавший держать все старые крейсеры и миноносцы в Севастополе. Совпадали с рекомендациями адмирала Исакова и указания об использовании новых кораблей. И наконец, Ставка решила, что командующему флотом надлежит быть в Севастополе, и возложила на него руководство обороной города. Так командующим Севастопольским оборонительным районом стал вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский.
В этом назначении была своя логика. Оно вытекало из того, что оборона Севастополя объявлялась главной задачей Черноморского флота. Очевидно, учитывалось и то, что севастопольский плацдарм мог держаться только при налаженном снабжении по морю, полностью от флота зависящем.
К тому же Севастопольский оборонительный район становился объединением качественно иным — уже не только сухопутным, береговым, как вначале: в него включались теперь и находящиеся в главной базе корабли.
Командарм Приморской И. Е. Петров стал заместителем командующего СОР по сухопутной обороне. 8 ноября это было объявлено приказом комвойсками Крыма Г. И. Левченко, а затем подтверждено Ставкой.
Но в командование СОР Ф. С. Октябрьский вступил лишь 10 ноября, когда была завершена, приведена в стройную систему внутренняя организация боевого управления. Приказ о создании четырех секторов и составе сил каждого И. Е. Петров подписал 9 ноября еще как командующий оборонительным районом, а я — как начальник штаба СОР. Этот приказ, как и первый, мы готовили вместе с П. А. Моргуновым и И. Ф. Кабалюком. Проект его рассматривался на Военном совете флота.
Выступая в 1966 году на военно-исторической конференции, посвященной 25-летию Севастопольской обороны, Петр Алексеевич Моргунов справедливо отметил, что после назначения Ставкой нового командующего менять внутри СОР (имелось в виду управление его сухопутными силами) было, по сути дела, нечего. Боевой организм обороны успел уже сложиться. И если должности некоторых из нас, армейцев, стали называться иначе, то обязанности практически остались прежними.