Не позднее полуночи (сборник)
Шрифт:
– Понятно… Так вы полагаете, что это я послал конкурсантам ответы… или, во всяком случае, поручил кому-то это сделать?
Асса провел языком по губам:
– Я этого прямо не утверждал, но, полагаю, это сейчас не так уж важно. Ведь Гудвин все равно является вашим доверенным лицом. Невозможно представить себе, с чего бы кому-то из конкурсантов, если он убил Далманна и взял из бумажника ответы, рассылать их остальным. Значит, остаетесь только вы.
– Ну, не так уж и невозможно, – возразил Вульф. – А если, например, этот человек, к ужасу своему, обнаружил, что в ситуации, которую
Асса кивнул.
– Я, разумеется, об этом подумал и все-таки считаю, что это невозможно. Есть еще одна причина, почему я не сказал партнерам о своем визите сюда. Дело в том, что я вполне отдаю себе отчет, что вы не можете признаться в том, что сделали для нашего спасения. Я не жду, что вы признаетесь в этом даже мне, не говоря уж обо всех остальных, особенно о Хансене. Да нам и не нужно, чтобы вы в этом признавались, потому что вы работали на нас, значит, с юридической точки зрения подобное может выглядеть так, будто это сделали мы сами, а это была бы катастрофа. Теперь вы понимаете, что у меня есть основания не говорить об этом прямо?
– Весьма тронут вашей снисходительностью, – сухо проговорил Вульф. – Но все-таки почему же надо отменить встречу?
– Потому что она не принесет никакой пользы, но может причинить вред.
Глаза Вульфа были по-прежнему полузакрыты.
– Эта встреча позволит мне честно заработать свой гонорар. Я следую тому определению своей задачи, которое дал мистер Хансен: «Выяснить, кто взял бумажник и у кого находятся ответы». А это еще предстоит сделать.
– В этом нет никакой необходимости, во всяком случае в данный момент, поскольку проблема с конкурсом уже решена. Вы уже заработали свой гонорар, и вы его получите.
– Но ведь вы сказали, мистер Асса, что выступаете только от своего имени.
Красный кончик языка нашего посетителя снова коснулся губ.
– Я лично гарантирую вам оплату, – проговорил он.
Вульф покачал головой:
– Боюсь, это для меня неприемлемо. Я ответствен только перед своим клиентом, и его обязанность оплатить мои услуги не подлежит передаче третьему лицу. Что же касается отмены встречи, то об этом не может быть и речи. Если бы эта просьба была единодушной и исходила от мистера Баффа, О’Гарро, Хансена, Хири – и вас, разумеется, – и все вы привели бы достаточно веские аргументы, тогда бы я мог рассмотреть ваше предложение, хотя, возможно, отказал бы и в этом случае. А сейчас я даже не стану его рассматривать.
Асса посмотрел на меня, потом взглянул на столик с напитками, снова перевел глаза на меня и спросил:
– Я вижу там у вас бутылку перно, это мой любимый напиток… Можно мне немного выпить?
Я ответил, что разумеется, и спросил, нужен ли лед, но Асса отказался. Тогда я передал ему один из наших старомодных стаканов и бутылку, он плеснул туда перно на два своих пухлых пальца, и не сойти мне с этого места, если он тут же, не разбавляя, не выпил это залпом, будто какое-нибудь дешевое пойло. Мне не жалко этого напитка, я вообще его не пью, но ведь есть же какие-то приличия… Мало того, Асса налил себе еще, на сей раз всего на палец, и, даже не пригубив, поставил стакан на столик у подлокотника кресла,
– Весьма своевольная позиция, мистер Вульф, – сказал он. Потом сделал паузу, как бы подбирая слова. – Откровенно говоря, я никак не пойму, чего вы хотите добиться. Ведь гонорар свой вы получите, а кто взял этот бумажник, с нашей точки зрения, уже не имеет никакого значения. Разумеется, это все еще сохраняет значение как мотив убийства, но мы ведь вас нанимали не для расследования убийства. Это дело полиции. Почему вы так настаиваете на этой встрече?
– Чтобы закончить свое дело. То, что мне было поручено.
– Но ведь этим вы можете скорее испортить то, что вам уже удалось сделать! Теперь полиция знает – ей об этом сообщили по вашему же совету, – что со среды в вашем распоряжении находилась копия ответов. Не знаю, насколько можно полагаться на умение полиции хранить тайну, но вполне допустимо, что об этом узнает кто-то из конкурсантов, а если так, то одному Богу известно, что может случиться на этом вашем собрании. Вас даже могут загнать в угол и вынудить признаться, что это вы отправили им по почте ответы, а ответственность за это будет возложена на «ЛБА», и в результате мы окажемся в еще более глубокой яме, чем раньше.
– Да уж, что правда, то правда, – согласился Вульф. – Но если вы боитесь именно этого, то можете забыть о своих страхах. Такого признания с моей стороны не будет.
– Что же тогда будет?
– Я не смог бы вам этого сказать, даже если бы хотел. У меня есть несколько гипотез, и я хочу их проверить. Вот для этого мне и нужна эта встреча, и я от нее не откажусь.
Асса с полминуты пристально смотрел на Вульфа. Наконец он прервал молчание:
– Когда в пятницу ваш помощник Гудвин был у нас в офисе и получил для вас инструкции продолжить работу, он настаивал, чтобы это решение было единогласным. Теперь я против этого, и решение перестает быть единогласным. Я прошу вас приостановить свою деятельность до того момента, пока я не проконсультируюсь с партнерами, скажем, до полудня завтрашнего дня. Я не просто прошу, я приказываю.
Вульф покачал головой:
– Боюсь, мистер Асса, что я не смогу подчиниться вашему приказу. Слишком поздно. Искра брошена, пламя разгорается, теперь нам дорога каждая минута.
– Слишком поздно? Для чего?
– Останавливаться на полпути.
Асса опустил глаза. Посмотрел на свою правую ладонь. Не увидев ничего обнадеживающего, перевел взгляд на левую и, не найдя утешения и там, отвел глаза.
– Что ж, пусть будет так, – сказал он, встал и неторопливо направился к двери.
Учитывая, какой оборот принимали события, я бы не очень удивился, прикажи мне Вульф связать его и запереть до девяти в гостиной, но босс промолчал, и мне ничего не оставалось, как только встать и проводить гостя в переднюю. Я не остался в обиде, что он забыл поблагодарить меня, когда я подал ему пальто и шляпу, – наверное, был слишком погружен в свои мысли.
Вернувшись в кабинет, я встал перед столом Вульфа и посмотрел на него сверху вниз.
– Полагаю, – заметил я, – не так уж и важно, кто бросил искру, главное, что она сработала.