(Не)приемный папа
Шрифт:
Воздух вокруг меня словно загустевает, приглушая звуки и краски внешнего мира. Вдох-выдох. Только это простое действие. Про себя веду отчёт вдохам, а потом перед внутренним взором печальные глаза Ксюши возникают. И каким-то чудом мне удаётся взять себя в руки. Даже образ этой женщины действует на меня благотворно.
Почему мы с ней встретились при таких обстоятельствах? Хотя именно они и послужили толчком. К чему? Мы по-прежнему чужие люди. Сворованный поцелуй ничего не значит. Но так хочется верить в светлое завтра. Что весь этот ужас закончится,
Когда ты бредёшь вслепую, продираясь сквозь кромешный мрак, окутывающий со всех сторон, то чтобы не сойти с ума, тебе просто необходим лучик света. Мысли о счастливой семье со здоровой дочерью и любимой женщиной стали для меня таким лучиком.
Катя выходит довольно быстро. Только продышаться успеваю. На ней потрёпанная старая куртка явно с рынка. Даже дешёвым магазином тут не пахнет. И джинсы под стать. Замызганные и застиранные до дыр. И это не те потёртости, что вошли в моду. А именно выношенная до неприглядного вида вещь.
От Кати пахнет табаком и перегаром. Кривлюсь, стараясь инстинктивно отстраниться. Как она умудрилась так опуститься за шесть лет? Неужели эта женщина сама себе не противна?
– Что, боишься замараться? – будто читает мои мысли. Хотя, наверное, у меня всё на лице написано.
Молчу. Понимаю, что если открою рот, то могу не сдержаться. А ведь Катя была красавицей. Многие за ней по пятам ходили. А сейчас её шелковистые платиновые локоны превратились в паклю, лицо выдаёт первые признаки увядания, хотя Кате ещё и тридцати нет, ногти изгрызаны, да и вообще руки выглядят ужасно неухоженными.
– Если бы ты знал, каково мне пришлось, то не смотрел бы так осуждающе-брезгливо, - холодно говорит она, отворачиваясь к окну.
Совершенно не хочу знать подробности её жизни. Этой женщине нет оправданий и точка.
В больнице настаиваю на том, чтобы Кате провели полную диагностику печени. Надо исключить все риски для Вари. А если учесть, какой образ жизни ведёт Екатерина, то не удивлюсь, если орган окажется непригодным для пересадки.
У неё берут кровь, делают МРТ и говорят, что все результаты будут послезавтра. Даже не предлагаю зайти к дочери. Зачем? Она даже имени её знать не хотела.
– Пойдём, отвезу тебя домой, - говорю сухо и шагаю к выходу. Катя на несколько мгновений замирает, мнётся, но в итоге молча идёт следом.
??????????????????????????Ксению застаю спящей в кресле. Варя тоже мирно посапывает, обняв Плюшку. От чего-то мне кажется, что за несколько часов, что я отсутствовал, что-то произошло. Ксюша будто выгорела. Кожа бледная, губы даже во сне, сжаты в тонкую линию.
Трогаю её за плечо, веду кончиками пальцев по нежной шее, заправляю прядь волос, выбившуюся во сне, за ухо. Ксюша глубоко вздыхает и распахивает глаза.
– Как Варя? – тихо спрашиваю.
– Всё стабильно. Приходил врач, назначил какие-то новые препараты. Бланк на тумбочке лежит, - кивает Ксюша в сторону документов.
– Посмотрю.
– Нормально, - тихо говорит Ксюша и отводит глаза. Мне кажется, она ещё плотней губы сжимает и вся напрягается.
– Ты выглядишь уставшей. Правда, всё в порядке?
– Угу.
Она поднимается и начинает собираться.
– Я покормила Варю. Теперь перед самым сном дашь её йогурт и яблочное пюре.
Молча наблюдаю за Ксенией. Её, обычно плавные движения, сейчас резкие и какие-то дёрганные.
– Ничего не хочешь мне сказать?
Она качает головой, накидывая пальто. Не верю. Чувствую, что с ней что-то не так, поэтому притягиваю к себе и крепко обнимаю.
– А если я тебя не выпущу, пока не расскажешь? – шепчу в макушку, вдыхая её запах. Ксюша замирает, напрягается в моих руках, а потом поднимает бледное лицо, смотря на меня большими печальными глазами.
– Дима, - вздыхает. – Не надо. Правда, всё хорошо. Просто устала и недомогание из-за беременности.
Чёрт! Уже успел забыть. А ведь я знаю, какие у Ксюши проблемы по этой части.
– Не надо было тебе соглашаться на моё предложение. Я эгоист. Не место тебе здесь в таком положении.
Ксюша поднимает руку и кончиками пальцев касается небритой щеки. Не могу удержаться, наклоняюсь и целую её. Кто для кого сейчас опора – не разобрать. Мы тонем друг в друге, сплетая наше дыхание. Как же хочется назвать эту маленькую, хрупкую, уютную женщину своей. До ломоты в костях и скрежета зубов. Прижать к себе и не отпускать, покрывая поцелуями каждый сантиметр тела. Но я не могу. Она не разрешает называть её своей.
Навыдумывала себе каких-то преград! Да нет их /запрещено цензурой/. Эта женщина погрязла в своих страхах и стереотипах, мучая нас обоих. И давить на неё я не имею права.
Неужели она не понимает, что есть только два любящих человека, а остальное можно преодолеть? Не верит в мои чувства, в серьёзность намерений? Как бы я хотел развеять все её страхи и сомнения, но сейчас просто не до этого. Реально, мать его, не до этого. Варя на первом месте. Как только вытащу дочку, сразу в такую осаду возьму эту несносную женщину, что она просто не в силах будет противиться. Плевать на мужа! Сдастся как миленькая. И ребёнок для меня не помеха. Будет у Вари братик или сестричка. Главное, чтобы Ксюша рядом была.
Она мягко высвобождается из моих объятий и неровной походкой идёт к выходу.
– Завтра врач разрешил погулять с Варенькой, - говорит от двери. – Если хотите, погуляем вместе. К какому времени мне прийти?
– Часам к девяти сможешь? У меня есть важные дела.
Ксюша коротко кивает и выходит, оставляя меня в странном ступоре. Вот, чувствую подвох, но понять не могу, чего ждать.
Вечером долго читаю Варе сказки, мы даже общую выдумываем. Продолжаем развивать тему про двух бесстрашных героев. Теперь они угодили в чёрный страшный лес, где все деревья высохли, а трава стала серой из-за вредоносной магии.