Не проси моей любви
Шрифт:
– Ты загорел, – заметила Нора, пока он расставлял тарелки и усаживался за стол.
– Это шутка? – Он метнул на нее хмурый взгляд исподлобья. – Сегодня худший день в моей жизни. – Отправил в рот кусок жареной рыбы, вяло, словно бы нехотя, прожевал. Поморщился. – Черт, как же выпить хочется.
– После ужина сбегаю к Лере, у нее всегда есть в запасе бутылочка красненького. Устал? Ладно, ешь… я подожду.
Но Герман, зная, что она умирает от любопытства, решил делать то и другое одновременно.
На
Наконец появился владелец одной из посудин, он же капитан, окинул взором всю компанию, предупредил, что может взять на борт двенадцать человек, но удастся ли попасть на Анзер, станет ясно только через час, когда по правому борту окажется валунная дамба, соединяющая Большой Соловецкий остров с островом Большая Муксалма, а по левому – вход в пролив. Рассаживаясь по местам, пассажиры хором читали акафист святителю Николаю (кто не знал, благочестиво помалкивал), а когда были отданы швартовы и включен двигатель, затянули Богородичное правило. Постепенно набирая скорость, катер отвалил от причала.
Прежде чем взойти на борт, Леонид обнял Германа и прошептал ему в самое ухо: «Если не увидимся больше в этой жизни, знай, что я тебя люблю». Герман кивнул. Оба были в курсе, что сотовой связи на Анзере нет.
После этого Герману и Аркадию пришлось еще три часа нести вахту поблизости от причала. Вдруг увиденное на входе в Анзерскую салму заставит капитана вернуться? Сидя на облупленной деревянной скамейке, они лениво отбивались от комаров и непрерывно курили, пытаясь за этими обыденными жестами спрятаться от чувства неловкости, вызванного длительным пребыванием наедине.
Аркадий не выдержал первым.
– С ума сойти. Я не знаю, о чем с тобой говорить.
– Тогда, может, не надо? – глядя на колечки табачного дыма, уплывающие к небесам, отозвался Герман.
– Он взял с собой пистолет? – спросил Аркадий после паузы.
– Какой пистолет?
– Который выбросил в море.
– А… – Герман усмехнулся. – Взял.
– Хорошо.
Еще одна пауза.
– Как ты собираешься ходить на работу? Тебе же нужно появляться там время от времени.
– Так же, как раньше.
– Ты считаешь, если Кольцов-младший теперь в безопасности, то и тебе ничего не грозит?
– То, что он теперь в безопасности, открывает мне пространство для маневра, скажем так, – подумав, ответил Герман.
– Значит, ты собираешься болтаться по острову, как ни в чем не бывало.
– У
– Надо решать проблему, Герман. Решать, а не бегать как зайцы. Вы не можете бегать до конца своих дней.
– Согласен. Но я пока не знаю, каким образом Ленька собирается ее решать. И даже не знаю, знает ли он.
– Вы не говорили об этом?
Герман покачал головой.
– О чем же вы говорили, когда…
Аркадий умолк.
Герман внимательно посмотрел на него.
– Когда – что?
– Вы много времени проводили вместе.
Разговор принимал нежелательный оборот. Впрочем, это было предсказуемо.
– Возможно, ему следует уехать из России. Сменить фамилию…
– …сделать пластическую операцию, – подхватил Аркадий.
– …но это все потом. А сейчас он здесь, он не совсем здоров, и я хочу защитить его от людей, которых прислал сюда этот сатир, его папаша.
– Зачем тебе это нужно?
– В смысле? – не понял Герман. – Ты о чем?
– За последние недели тебе ни разу не приходило в голову, что твоя жизнь могла быть другой, если бы ты не принимал столь активное участие в судьбе сынка миллионера? И что еще не поздно ее изменить.
Герман поморщился.
– Аркадий, говори прямо.
– Я тоже хочу защитить Кольцова-младшего от мерзавца, подсадившего его на героин. Но когда он уедет из России, сменит фамилию, сделает пластическую операцию… или что он там сделает… в общем, найдет выход из положения, тебе не обязательно оставаться с ним. Однажды я уже предлагал. Попробую еще раз. – Доктор отчетливо выговаривал каждое слово, как будто перед ним сидел иностранец. – Я буду рад, если Новая Сосновка станет для тебя домом, как стала домом для меня. Я говорил с руководителем архитектурной мастерской, где ты работаешь по договору, он считает тебя квалифицированным специалистом и с удовольствием зачислит в штат. У тебя есть трудовая книжка?
– Ты не поверишь, док, – пробормотал Герман, – у меня есть даже военный билет.
– Поздравляю. Так что насчет моего предложения?
– Буду иметь в виду.
– Будешь иметь в виду. – Аркадий покачал головой, разглядывая его со смесью жалости и восхищения. Так смотрят на героя, изъявившего готовность отдать жизнь за правое дело, которого в глубине души считают идиотом. – Ладно, пойдем в машину, а то нас заживо сожрут. – Хлопнул комара на щеке. – Думаю, минут через десять можно трогаться в обратный путь.
На обратном пути он рассуждал о необходимости перестройки курятника и консультировался у Германа по поводу материала для утепления стен. Но едва тот расслабился, как милейший доктор отколол новый номер. Остановил машину посреди грунтовой дороги, по обе стороны которой высились сосны-гиганты с прямыми, как телеграфные столбы, стволами, и, повернувшись всем корпусом к своему пассажиру, вперил в него гневный взгляд.
– Ну что еще? – негромко спросил Герман.
– Ты уверен, что я сделаю для тебя все что угодно, правда?