Не просто о любви
Шрифт:
– Что ж раньше не сказала? – попенял подруге недовольный Алекс и выпрыгнул наружу, оставив ее в недоумении.
Он о чем-то коротко переговорил с Робертом и только после этого снова оказался в кузове. Мопед меж тем начал неожиданно разворачиваться.
– Куда это мы? – перепугалась Олеся, когда грузовичок натужно затарахтел обратно в гору.
– Забыл навестить кое-кого.
– А до завтра это не подождет?
– Я быстро, – заверил ее парень.
Неуклюжий фургон миновал поселок пехотинцев, как мысленно окрестила его Олеся, и двинулся дальше по тонкой асфальтовой полосе
Через десять минут не самой лучшей в жизни Олеси езды чудо-транспорт затормозил перед двухэтажной коробкой какого-то здания, напоминающего автомастерскую. Алекс ловко выпрыгнул из фургона и, приказав Олесе оставаться на месте, поднялся на невысокое бетонное крыльцо с грубыми серыми балясинами. Следом за ним неторопливо, но вполне уверенно последовал и краснолицый Роберт, так и не потрудившись снять шлем.
У Олеси нехорошо засосало под ложечкой. От мальчишки можно было всего ожидать, успокаивало только то, что он, по крайней мере, был не один.
Входная дверь мигнула коридорным светом, пропуская пришельцев внутрь, и Олеся затаилась, приготовившись услышать как минимум нецензурную брань, а может быть, даже автоматную стрельбу. Она сидела одна на дюралевой подложке кузова посреди темной улицы, в окружении спящих домов, в ожидании катастрофы.
И вдруг она поймала себя на мысли, что ее жизнь никогда еще не была такой увлекательной и полной, что, несмотря на очевидную непривычность ситуации и декораций вокруг, ей нравится быть здесь, нравится ждать двух мужчин, которые пошли выяснять отношения с нечистым на руку прохвостом, эта темень и запах карри, смутно доносящийся из-под крытого навеса неподалеку, таинственный шепот какого-то растения в овраге, крутыми уступами спускающегося к морю, и огрызок незнакомого месяца, который, не освещая ничего, просто торчал в небе бессмысленной деталью бытия.
За весь день она ни разу не вспомнила о своих проблемах. С тех пор как она встретилась с Алексом, все ее мысли и чувства были подчинены получению наслаждения от жизни, чего она не то чтобы не могла позволить себе в обыденной московской действительности – ее финансов хватило бы на самые экзотические развлечения, которые могла предложить ей столица, – но она даже не знала о существовании этих простых и ничего не стоящих в материальном плане удовольствиях, а если о каких-то и слышала, всегда думала, что это не для нее.
Как, например, эта авантюра с карточным шулером. Все удивляло в ней Олесю. И то, что Алекс без всяких просьб с ее стороны откликнулся на чужую беду, и то, с какой само собой разумеющейся готовностью поддержал его Роберт, у которого своих дел было по горло. Мир мужской солидарности был незнаком Олесе, она не привыкла, что люди сообща решают и делают важные вещи. Разобщенность человеческой массы, в которой она прожила всю свою жизнь, являлась нормой социума, где всяк был сам за себя и даже мимолетное прикосновение к чужому бытию могло обернуться лавиной катастроф.
А теперь ей все нравилось. Она чувствовала защищенность, как будто это были
Вокруг стояла гнетущая тишина, нарушаемая только далеким лаем собак, привязанных к своим будкам где-то в горных поселках, да шорохом ветра в пальмовой листве. Из дома, где скрылся Алекс, не доносилось ни звука. Его бетонный фасад по-прежнему хранил непоколебимое молчание. Воображение Олеси рисовало удручающие картины.
Внезапно дверь безо всяких предупреждений распахнулась, и она увидела депутатского сына, спускающегося по ступенькам. Вслед ему неслись вопли, весьма похожие на брань. В ярко освещенном проеме показалась фигура пехотинца, что-то объясняющего щуплому, неопределенной наружности субъекту с запекшейся на лице кровью, громко вопящему и все рвущемуся в бой. За его спиной маячили подозрительные тени, которых Олеся испугалась, потому что вернувшийся было Алекс спровоцировал новый виток агрессии и тем самым возбудил их активность. По всей видимости, назревало продолжение потасовки, имевшей место всего несколько минут назад. К счастью, арбитраж Роберта развел противников по углам, и вскоре мрачный Алекс запрыгнул в кузов и упал рядом с притихшей подругой.
Когда англичанин занял свое место за рулем и мопед тронулся в путь, она наконец решилась заговорить, кивая назад, на освещенное крыльцо.
– Это ты его так отделал? – спросила она тихо.
Алекс хмыкнул и вложил что-то в нервно подрагивающую Олесину руку.
– Нет, это он упал где-то. Возьми.
Открыв ладонь, она увидела скомканные евро.
– Что это? – удивилась она. – Не надо.
– Возьми, я сказал, – отрезал Алекс сердито, – отдай своей подруге, пусть купит хот-дог.
Олеся промолчала, и пока мопед набирал скорость, старательно боролась с чувством неловкости, глядя на скорчившегося в углу кузова парня.
– Не стоило рисковать из-за денег.
Алекс очнулся, сонно мигнув.
– Деньги тут ни при чем. Есть один тип, очень мутный. Мы в прошлом году выгнали его с нашей территории. Шулер. Чистил туристов. И вот опять появился, видно, плохо понял.
– И ты ему объяснил? – гордая своим кавалером, Олеся подсела к нему поближе.
– Не я, скорее Роберт. И еще люди найдутся, – нехотя проговорил Алекс, зевнув. – Выпьем что-нибудь?
– Уже поздно, все закрыто.
– А бар на что?
Роберт высадил друзей у отеля, а сам исчез в плотной тени хозпостроек, бодро просигналив на прощание.
Бар уже погасил огни. И они сидели в полной темноте, потягивая крепкий коньяк, или то был бренди, расслабленные и полусонные, под аккомпанемент набегающих волн.
После всех треволнений этот незапланированный бокал был как нельзя более кстати. Терпкий напиток приятно возбуждал аппетит, расслаблял мышцы, уставшие за долгий день, и восхитительно кружил голову, выметая весь мусор мыслей и скопившийся нервный шлак из утомленного и переполненного информацией сознания.