Не родись красивой, или Точка опоры
Шрифт:
«Ты замерзаешь!» - предупредил кто-то внутри меня.
Я только рассмеялась. Замерзнуть здесь, посреди ясного летнего дня! Может, я и идиотка (не помню), но не до такой же степени!
Итак, я распахнула полы шубы и устроилась поудобней. Моя спина упиралась в какой-то бугорок, и я повернула голову, чтобы осмотреть его.
Именно в этот момент бугорок задрожал, распался на мелкие рыхлые комья, а я повалилась назад. Упала и открыла глаза, которые до этого момента, оказывается, были закрыты.
Прямо надо мной возвышался
– Кто это? – спросила какая-то женщина, возникая в поле моего зрения.
– Она не знает, - отрапортовал парень с растопыренными ушами. Он выпрыгнул из салона машины и присел на корточки возле меня.
– Вы зачем здесь легли? – спросил он строго.
Ну, не дурак? И уши у него большие.
Впрочем, раздражаться на чужую глупость у меня уже не было сил. Я медленно отвернула голову в сторону и тихо пробормотала сквозь стиснутые зубы:
– Идиот…
Заскрипел влажный снег, и перед моими глазами возникли изящные женские сапожки. Дорогие сапожки, как машинально отметило мое полувменяемое сознание. Женщина присела на корточки, подметая снег полами роскошной шубы из белой норки, и жалостливо спросила:
– Вам плохо?
Я хотела ответить ей, что мне уже хорошо. Пускай только отодвинут меня в сторону и едут дальше. Но сил на такой пространный ответ не набралось. Поэтому я молча закрыла глаза и попыталась вернуться назад. К полянке, ручейку и бабочкам. Та декорация выглядела привлекательней, чем эта. Во всяком случае, умирать там было значительно приятней.
– Толик, подними ее, - велела женщина.
Я тихо застонала. Ну, вот! Только-только настроилась на благостные мысли, простила всем грехи, устроилась поудобней, и пожалуйста! Все начинается сначала!
Но сопротивляться не смогла.
Неловкие сильные руки приподняли мою спину. Я собралась с силами и сказала:
– Дайте умереть спокойно!
– Неси ее в дом, - продолжала командовать женщина, не обращая на мои слова никакого внимания. Впрочем, может быть, эту фразу я произнесла не вслух, а про себя. Очень даже может быть.
– Куда? – спросил мужчина. Я почувствовала под коленями чьи-то руки. Впрочем, почему «чьи-то»? И так понятно, что лопоухий шофер поднял меня с земли.
– В гостевую спальню, - ответила женщина после минутного колебания.
Ясно. Осмотрела мою шубу, прикинула стоимость бриллиантов в платине, и решила, что комната прислуги для меня будет чересчур скромной.
И меня понесли в дом.
Честно говоря, транспортировка, прошла почти незаметно. Я все время проваливалась в темное беспамятство и помню только отдельные короткие эпизоды из так называемой реальности. Помню, что женский голос, в котором звучали властные хозяйские интонации, сказал:
– Максиму позвоните, пускай приедет…
Помню, что другой женский
– С бельем что делать?
Итог вечера трудного дня подвел емкий вопрос, заданный растерянным мужским голосом, которого я раньше не слышала:
– И кто она такая?
«Хороший вопрос», - хотела ответить я, но не успела.
Беспамятство утащило меня в свое долгое беспутное странствие.
Я плохо помню кино, показанное мне в моем долгом сне. Иногда сон мешался с реальностью, и в него вклинивался то знакомый женский голос с хозяйскими интонациями, то изображение лопоухого шофера, кладущего на столик возле моей кровати какие-то лекарственные упаковки…
Пару раз я видела незнакомые мужские лица. Одно принадлежало симпатичному уютному толстячку лет сорока, второе – более солидному, но не старому мужчине. Этот второй тип заинтересовал меня гораздо больше первого. У него была роскошная шевелюра того интригующего цвета, который у собак называется «соль с перцем», и такие же роскошные черно-седые усы. Глаза мужчины мне показались одновременно притягательными и неприятными – зеленовато-карие. То есть, в сумраке они выглядели темными, а когда мужчина поворачивал голову к окну, выяснялось, что это обман зрения, и глаза у него болотного цвета. Помню, у меня был итальянский плащ такого же странного оттенка.
Мужчина держал в руках шприц, отмеряя количество жидкости, и говорил спокойным негромким тоном:
– Не суетись, Элла, ничего смертельного. Обморожение ступней совсем легкое, гангрена ей не грозит.
«Кому? Мне?» - удивилась я во сне.
И нервный женский голос отвечал:
– Тебе видней. Ты у нас доктор…
Ну вот, хоть какая-то определенность. Мужчина с головой и усами, посыпанным пеплом, был врачом. Его, очевидно, вызвали специально для меня.
Мелочь, а приятная!
Сознание возвращалось рваными полосами. Поэтому определить, сколько времени прошло с того дня, как я оказалась в этом доме, у меня не получилось. Я лишь надеялась, что когда я окончательно вернусь в реальность, то смогу вспомнить, кто я такая и как здесь очутилась.
Оказывается, весьма неуютно существовать в этом мире, не имея под ногами никакой твердой почвы.
Хотя, с другой стороны, может быть, я вспомню что-то настолько ужасное, что просто не смогу это перенести.
«Поздравляю тебя. Ты приехала, - язвительно высказался внутренний голос. – Разговариваешь, как героиня дамского романа или слюнявого телесериала!»
«Ну и что? – возразила я. – По крайней мере, мы выяснили, что я смотрю телесериалы и читаю слюнявые романы! Уже что-то!»
Может, я домохозяйка?
Тут мои мысли прервал женский голос, произнесший убедительным шепотом следующую фразу:
– Говорю тебе, она из обеспеченной семьи! У нее один лифчик стоит долларов пятьсот, если не больше!