Не русские идут

Головачев Василий Васильевич

Гамаюн остановил виману, как бы не зная, что делать дальше.

Буй-Тур едва не крикнул:

– Маневрируй!

Но нерешительность пилота на деле оказалась уловкой. Волхв отлично чувствовал помыслы и желания пилотов вражеских машин и воспользовался их недальновидностью.

В момент, когда они открыли огонь, практически одновременно, вимана Гамаюна оказалась точно между чужими виманами, но сделала изумительно точное уклонение, и молнии двух стрелков её не зацепили. Зато нашли

машины друг друга.

Неизвестно, почему не сработали их защитные системы. Возможно, они были отключены, поскольку хозяева виман находились в своей среде и были полностью уверены в своём превосходстве. Возможно, от разрядов не спасали никакие полевые экраны. Факт оставался фактом: молнии пробили корпуса виман, одна из них тут же взорвалась в воздухе, вторая покрылась сетью чёрных трещин и нырнула вниз, врезалась в бетонные пирамиды, окутавшись облаком дыма. Смела вертолёт, превращая его в груду металла и пластмассы.

– Ну, ты даёшь, отец! – опомнился Буй-Тур. – Тебе бы работать инструктором спецназа. Надеюсь, Аглаи на борту этих «тарелок» не было?

Вимана вдруг кинулась влево как испуганный заяц.

Однако Гамаюн запоздал с манёвром, не ожидая нападения.

Из-за каменной стены вырвался сполох изумрудного огня, пронзил пространство пещеры и задел бок виманы.

Послышался треск, будто разорвали парусину, в кабине резко похолодало.

Гамаюн выговорил энергичное слово, заискрился весь, словно на него просыпался светящийся иней.

Вимана спикировала на бетонный купол, пропахала в камнях борозду и остановилась. Стены кабины перестали быть экранами, почернели.

– Ноги в руки! – Анурий Фокич исчез.

Буй-Тур бросился к выходу, выскочил из виманы в облако оседающей пыли.

Состояние сатори позволяло ему видеть в инфракрасном диапазоне спектра и замечать малейшие изменения обстановки в радиусе полусотни метров, поэтому от него не укрылась ни странная поза Гамаюна, застывшего на камне в десяти шагах, ни движение тусклых светящихся «привидений» за скалами и строениями.

«Привидения» представляли собой полевые оболочки прятавшихся в пещере людей. Трое из них излучали намерения определённого вида, говорящие об их принадлежности к охране подземного поселения. Четвёртое «привидение» представляло собой ауру сильного, злобного и уверенного в себе человека. Пятое Буй-Тур узнал бы из миллиона без особого напряжения, потому что оно характеризовало Аглаю.

В пещере воняло соляркой, асфальтом, пылью, железом и серой. Воздух был тяжёлым и спёртым, но дышать им было можно.

Уловив запах серы, Буй-Тур невольно усмехнулся: подземелье нельзя было назвать ни адом, ни чистилищем, и тем не менее его угрюмость и запахи навевали жуть.

– Эй, русские! –

разнёсся по залу зычный голос, породив серию гулких отголосков. – Вы в ловушке! Сдавайтесь!

Буй-Тур не стал ждать продолжения, будучи уверенным, что от него не ждут военных действий. Он вогнал организм в сверхскоростной режим и метнулся к «привидениям» охраны.

Первого охранника, одетого в спецкомбинезон и вооружённого автоматом, он ударом в шлем сбросил с трёхметрового уступа в ложбину с водой.

Второй открыл стрельбу, но двигался он гораздо медленнее, поэтому серьёзного сопротивления не оказал, после чего последовал за напарником.

Третьего Буй-Тур обошёл сзади и хладнокровно прострелил ему плечо из автомата, отобранного у предыдущего противника. На всё движение ему потребовалось меньше двадцати секунд.

В пещере установилась тишина.

Остановившись, он обернулся, полагая, что Гамаюн в это время успел освободить внучку. Однако увидел старика, стоявшего на прежнем месте.

Никуда не делся и Мандель, продолжая излучать в привычном для него диапазоне самоуверенного пренебрежения ко всему на свете, с большой долей злобной мстительной враждебности.

Наоборот, он явно наслаждался ситуацией, потому что вдруг вышел из-за укрытия, толкая перед собой Аглаю и направляя ей в висок ствол пистолета.

– Эй, витязь, может быть, посоревнуемся, кто из нас быстрее?

Буй-Тур сделал к нему шаг и остановился, услышав отчётливый голос Анурия Фокича, шариком вонзившийся в ухо:

– Стой, где стоишь! У него синх!

– Отец, нас двое…

– Он не один!

Буй-Тур напряг зрительно-чувственную сферу, раздвигая диапазон экстрасенсорного восприятия, и обнаружил за спиной Манделя зыбкую, кружевную, почти невидимую, эфемерную тень.

– Ну, что Гордей Миронович? – насмешливо сказал Мандель. – Слабо рискнуть её жизнью?

– Отпусти! – глухо проговорил Буй-Тур.

Мандель визгливо рассмеялся.

– Стань на колени! И я, может быть, пощажу её.

Гамаюн поднял вверх ладонь, с кончиков пальцев которой сорвалась длинная золотистая искра.

– Великий Отец, выйди, поговорим.

Эфемерная призрачная тень за спиной магистра исчезла, и перед Гамаюном сформировалась фигура человека в удобном арктическом костюме «урс», какие использовали путешественники по северным территориям мира.

Буй-Тур вдруг понял, кто преградил им дорогу и почему Мандель столь пренебрежителен.

Это был лорд Акум собственной персоной, глава Синедриона.

Тоннели

Тарасов

На какое-то время им удалось оторваться от преследователей.