Не рычите, маэстро, или счастье для Льва
Шрифт:
– Я убью тебя за то, что я убью тебя, - снова с чувством запел Сергей. Потом прервался и снова обратился к Олесе: - И похоже начальнику службы безопасности твоего мужа мы деньги будем отдавать еще года два. Как и всей охране. Потому что все караулят Ирину.
– Ну, - широко улыбнулась Олеся, - тут можешь не дергаться. Томбасов вспомнил свои переживания перед своей свадьбой – он, как ты помнишь, тоже боялся, что я убегу. И решил сделать Леве свадебный подарок. Так что служба безопасности работает сейчас на него. И за его деньги, что не
– Ирина не сбежала? – появился Лева.
Олеся посмотрела на него повнимательнее. Покачала головой:
– Пену с левой стороны смой хорошенько.
Лева кивнул. Вопрос – услышал ли?
– Я и на твоей свадьбе свидетелем отметился, - вздохнул Сергей. – Только насколько я помню, твой супруг психовал меньше.
Олеся рассмеялась:
– Он просто держал себя в руках. Значительно лучше.
– Мама, - донесся до них голос Левы. – Ты все проверила? Во Дворце бракосочетаний все в порядке с музыкой будет? А то там такой звук…
– О. Мой. Бог! – вздохнул Сергей. И закрыл ладонью лицо. – Снова.
– Мама, почему нельзя поставить в дворец бракосочетаний нормальный инструмент? Нельзя? А как тогда? Мама, но играть же будет не та… дама, которую я видел? Ты сама? А ты сможешь сыграть нормально…
– Все ему, - подытожил Сергей. И торжествуще рассмеялся.
Олеся раздумывала – а не пойти ли не отнять у Левы телефон. И не заставить ли его умыться нормально. Хотя врываться в ванную. Наверное, не стоит.
– Он не хочет Мендельсона. Он его не любит, - наябедничал Сергей.
– Так, - Лева снова вынырнул. В наполовину застегнутой рубашке: - Сергей, а что с кольцами? Ты не забудешь?
…
Первого января она определенно сошла с ума. Лева, как только решил, что выспался – заявившись в семь утра, поднялся он уже в двенадцать. И каким-то охрипшим, совершенно не своим голосом, явно нервничая, проговорил:
– Выходи за меня замуж.
И она, толком не проснувшись, ответила:
– Да.
Вот честное слово, если бы она догадалась, что последует за этим, она бы… не то, чтобы подумала. Не то, чтобы отказала. Но. Составила бы документ – ясный и четкий, прописывающий все моменты, что будет на свадьбе, а чего нет. Дала бы подписать Леве. А потом и только потом соглашалась.
Свадьбу назначили через три дня.
Нет, три дня подготовки – это было после торгов, уговоров, угроз. Ну, чтобы не брачеваться тут же, первого января. Три дня на подготовку появились после того, как она обратилась за помощью к Олесе. И даже тот факт, что четвертого января ничего не работало, Леву совершенно не смутил.
– Вот и хорошо, - ослепительно улыбнулся он. – Народу не будет.
Тот факт, что квартету, да и ему самому не мешало бы просто выспаться, совершенно его не трогал. Как и запланированные отпуска всей четверки.
– Ребята, давайте чуть позже отдыхать, - распорядился он.
Ирина думала, что ему сейчас даже не ответят. Просто кинут
Иру вообще удивляло, что все – и Олеся, и Маша, и остальные музыканты пришли. Конечно же, появились и бабушка, и Левина мама.
Артур посмотрел на Ивана. С тревогой. Тот проворчал: «Что-то такое мы с женой и предполагали. Поэтому дату вылета взяли открытую». Сергей высказался о лесах, которые его ждут. И о том, что свидетелем он не будет. У него нервы не казенные.
Но тут на него умилительно посмотрели теноры. А Олеся – так просто умоляюще.
Лева с недоумением:
– Ты мой друг. И ты – не женат.
Как будто это все объясняло. Бас, словно заколдованный умоляющими взглядами, нехотя кивнул.
Маша захлопала в ладоши:
– Ураааа!
И тут все улыбнулись. Свадьба все-таки. А Левина мама с тревогой сказала:
– А платье?
– В белом – не хочу! – объявила Ирина, здраво рассудив, что имея одного ребенка, ожидая второго, просто нелепо надевать на себя как фату, так и белое платье невесты.
На нее посмотрели… странно в общем. Опять же стоило бы насторожиться. Но она была настолько счастлива, что ее не тошнит по утрам, что пропустила этот момент.
А зря.
Счастливый жених поселил ее в доме у своей мамы. Ирина даже бровь не успела поднять, как Лева ее обрадовал: «Жениху видеться с невестой до свадьбы – примета плохая». Сашу она, правда, она забрала с собой. Вот тут Лева расстроился, но дамы, объединившись, встали плечом к плечу. Примета – так примета. Нельзя – так нельзя. Второго января ни свет ни заря к ним заявился странный тип. Обозначил себя как Слава. И сообщил, что принес платье.
Оно оказалось белым. Не просто белым. А безоговорочно, возмутительно снежно белым.
– Я вас так вижу, - невозмутимо сообщил господин, обшивающий «Крещендо» и, как сообщила по секрету прилетевшая Олеся, не любящий сооружать дамские платья.
– До сих пор исключение было сделано только лишь для меня.
– Может, я красное хотела, - возмутилась Ирина. Скорее для порядка, потому что прямое в пол платье, обманчиво простое, было прекрасным.
– Красное? – возмутился маэстро. – Вы – восхитительный, неприступный лед. Снежная королева. Не надо огня. Вы совершенны в холоде.
Хотя бы насчет фаты они договорились. Точнее, единогласно было решено, что ее не будет.
За день до бракосочетания приехал Левин отец. И Аделина Станиславовна в его присутствии превратилась в безукоризненную, совершенную мраморную статую. Судя по взглядам, которые мужчина бросал на свою жену, ему все хотелось вернуть. А Ирина просто жаждала, чтобы они были счастливы. Кстати, Саша тоже. Эти двое начинали говорить нормально, как живые люди, только в присутствии внука. И кстати, живо организовали ему в Москве и бассейн, и шахматы.