Не считая собаки
Шрифт:
Стянув так и не высохшие носки, я надел ночную сорочку и забрался в постель. Сетка прогнулась вместе с периной, простыни были холодные, а Сирил загреб себе все одеяло. Превосходно.
Сон, сладкий сон, хранитель наш, распутывающий клубок забот, сон, смерть дневных тревог, бальзам на израненную душу…
В дверь постучали.
Не иначе как миссис Меринг ищет свой ботинок. Или духи. Или полковник, которого она все-таки подняла с кровати.
Но света под дверью не было, а стучали чересчур мягко. Значит, Теренс, явился
Однако на случай, если это все же не он, я зажег лампу, набросил халат и прикрыл Сирила одеялом.
За порогом стояла Верити. В ночной сорочке.
– Что вы здесь делаете? – прошептал я. – Это ведь викторианская эпоха.
– Знаю, – шепнула она, проскальзывая в комнату. – Но мне нужно с тобой поговорить, прежде чем докладывать мистеру Дануорти.
– А если кто-нибудь войдет? – продолжал опасаться я, приглядываясь к ее сорочке. Вполне скромная, с длинными рукавами и наглухо застегнутым воротом под горло, но вряд ли это убедит Теренса. Или дворецкого. Или миссис Меринг.
– Никто не войдет. – Верити села на кровать. – Все спят. А стены в викторианских домах достаточно толстые.
– Теренс уже заходил, – сообщил я. – И Бейн.
– Зачем?
– Сказать, что весь багаж ему выловить не удалось. А Теренс просил контрабандой протащить Сирила из конюшни в дом.
Услышав свое имя, бульдог высунулся из-под одеяла, сонно моргая.
– Привет, Сирил. – Верити погладила его по голове, которую он тут же уложил ей на колени.
– А вдруг Теренс заглянет его проведать?
– Тогда спрячусь, – пообещала Верити невозмутимо. – Ты не представляешь, Нед, как я рада тебя видеть. – Она посмотрела на меня с улыбкой. – Мы вернулись от мадам Иритоцкой; Принцессы Арджуманд по-прежнему не было, и миссис Меринг перехватила меня по дороге к беседке вчера вечером, когда я собралась на доклад. Наболтала ей, что встретила духа, а она подняла весь дом и отправила обыскивать окрестности, поэтому я так и не перебросилась и не представляла, что происходит.
Хуже не придумаешь. Наяда сидела в ночной рубашке на моей постели, рассыпав по плечам прерафаэлитскую медь, и улыбалась мне, не подозревая, что сейчас я все испорчу. Что же, семь бед, один ответ.
– А утром, – продолжала она, – мне пришлось сопровождать Тосси в церковь, и…
– Кошку пронес я. В собственном багаже. Мистер Дануорти, видимо, предупредил меня, что она там, но я из-за перебросочной болезни не расслышал. Все это время она была со мной.
– Знаю.
– Что?
Неужели опять трудности со слухом?
– Знаю. Сегодня днем докладывалась, и мистер Дануорти мне сказал.
– Но…
Ничего не понимаю. Если она успела наведаться в 2057 год, то эта сияющая улыбка…
– Могла бы догадаться еще в Иффли. Чтобы мистер Дануорти позволил историку прохлаждаться в прошлом, да еще когда ему в затылок дышит леди Шрапнелл, а до освящения собора всего две недели…
– В
Верити обеспокоенно прикусила губу.
– Что? Считаешь, не надо было ее возвращать?
– Не знаю.
– Мне казалось, ее нужно вернуть поскорее, пока не разрослись последствия.
– Да, – кивнула Верити удрученно. – Проблема в том, что ты вообще не должен был ее проносить в прошлое.
– То есть как?
– Когда мистер Дануорти узнал про ковентрийские сдвиги, он отменил переброску.
– Но… – Я растерялся. – Принцессу Арджуманд не нужно было возвращать вовсе? Ты ведь вроде говорила, что у сдвигов в Ковентри своя собственная причина – очаг напряженности?
– Да. Но во время проверки данных Ти-Джей сравнил рисунок сдвигов с материалами Фудзисаки, и они с мистером Дануорти пришли к выводу, что отсутствие сдвигов вокруг изначальной точки переброски свидетельствует о незначительности события.
– Но это невозможно! Живые существа всегда значимы.
– Именно, – вздохнула она горестно. – Они считают, что Принцесса Арджуманд уже не относилась к живым. То есть ей суждено было утонуть.
Я по-прежнему ничего не понимал.
– Даже если она утонет, ее тело не перестанет взаимодействовать с континуумом. Она ведь не растворится.
– Вот об этом и писал Фудзисаки. Она распадется на составные элементы, и комплексность их взаимодействия будет стремиться к нулю.
Проще говоря, ее бренное тело поплывет по Темзе, распадаясь на углерод и кальций и взаимодействуя лишь с речной водой и голодными рыбами. Прах к праху. Пепел к обнулению значимости.
– А значит, – договорила Верити, – ее можно изъять из пространственно-временной точки без ущерба для истории. То есть возвращать ее в прошлое необходимости нет.
– Выходит, умыкнув ее через сеть, ты никакого диссонанса не вызвала? Зато вызвал я, доставив ее обратно.
Верити кивнула.
– Когда ты не появился, я испугалась: вдруг тебе передали через Финча или еще кого, чтобы ты ее утопил?
– Ни в коем случае! Никто никого топить не будет.
Меня одарили ослепительной улыбкой.
– Если Принцесса и вправду не имеет значения, заберем ее обратно в будущее, – пообещал я твердо. – Топить ее незачем. Однако все равно не складывается. Ее неизбежная гибель тоже ведь имеет свои последствия, такие же, как при исчезновении: переполох, поиски, ваша поездка в Оксфорд, знакомство Тосси с Теренсом…