Не считая собаки

Уиллис Конни

– Не оглядывайся, – заговорщицки шепнула Верити, – сюда идет твоя невеста.

Я обернулся и увидел выросшую за спиной Циннию Каттисборн.

– О, мистер Генри, – хихикнула она. – Помогите мне, пожалуйста, устроить прилавок с рукоделием.

Она потащила меня раскладывать накидочки и вязанные крючком футляры для носовых платков.

– Вот эти я связала. – Цинния продемонстрировала мне пару тапочек, украшенных помпонами-цинниями. – На языке цветов означает: «Вспоминаю о тебе».

– Понятно, – ответил

я и купил закладку с вышитым изречением: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут. Матфея 6:19».

– Нет-нет-нет, мистер Генри! – воскликнула миссис Меринг, пикируя на меня и вышитые крестиком кухонные полотенца, будто пестрая хищная птица. – Вам не здесь нужно быть. Вы мне требуетесь вон там.

Она повела меня прочь от киоска с рукоделием – мимо рыболовного аттракциона, кокосового тира и чайного шатра – на дальний конец лужайки, где обнаружилась огороженная деревянными рейками песчаная площадка. Бейн расчерчивал ее лопаткой на футовые квадраты.

– Это у нас «Поиски клада», мистер Генри, – объяснила миссис Меринг, вручая мне стопку картонных карточек. – Для нумерации ячеек. Шиллинги у вас найдутся, мистер Генри?

Я достал кошелек и высыпал наличность на ладонь.

Миссис Меринг выгребла все монеты.

– Три шиллинга на мелкие призы, – она вручила мне три серебряных кругляша, – а остальное сгодится на сдачу для киоска с шерстью.

Единственную золотую монету она мне тоже вернула.

– А это вам на бесценные сокровища барахольного прилавка.

Кто-то еще сомневался в ее родстве с миссис Шрапнелл?

– Сами выбирайте, в какие ячейки зарывать шиллинги и главный приз. Только смотрите, чтобы никто не увидел, – наставляла меня миссис Меринг. – Ни в коем случае не по углам и на не счастливые числа – тройку, семерку и тринадцать, их всегда выбирают в первую очередь, а если клад раскопают сразу, мы не заработаем денег на церковь. Номера до двенадцати тоже не стоит – дети имеют привычку выбирать ячейку со своим возрастом. И четырнадцать. Сегодня четырнадцатое июня, на дату всегда ставят. И смотрите, чтобы не копали по две ячейки за одну попытку. Бейн, где главный приз?

– Здесь, мэм. – Бейн протянул ей сверток в коричневой оберточной бумаге.

– Два пенса за ячейку и пять пенсов за три, – назначила цену миссис Меринг, разворачивая сверток. – А вот и наш главный приз!

Она выдала мне тарелку с изображением иффлийской мельницы и подписью «На добрую память о Темзе». Точь-в-точь как та, что мне втюхивали в Абингдоне.

– Бейн, где лопатка? – спросила миссис Меринг.

– Вот, мэм. – Он вручил мне лопатку и грабли. – Чтобы разравнивать, когда закопаете клад.

– Бейн, сколько времени? – не отставала миссис Меринг.

– Без пяти десять, мэм.

Хозяйка едва не рухнула в обморок.

– У нас ничего

не готово!.. Бейн, ступайте объясните профессору Преддику насчет рыболовного аттракциона и принесите мой хрустальный шар. Мистер Генри, не мешкайте, зарывайте клад.

Я двинулся к площадке.

– Двадцать восемь тоже не берите. Этот номер выиграл в прошлом году. И шестнадцать. Это день рождения королевы.

Она прошествовала дальше, а я приступил к своему ответственному делу. Бейн разметил всего тридцать ячеек. Исключаем шестнадцать, двадцать восемь, три, семь, тринадцать, четырнадцать и первую дюжину, а еще углы – остается всего ничего.

Я честно окинул орлиным взором окрестности, на случай если в кустах притаился охотник за сувенирами с Темзы, и закопал три монеты по шиллингу в двадцать девятой, двадцать третьей и двадцать шестой. Нет, это угловая. Значит, в двадцать первую. А потом застыл, прикидывая, какая из оставшихся выглядит наименее вероятной и успею ли я сгонять к мистеру Дануорти до начала ярмарки.

Мои раздумья прервал звон колокола в соседней церкви. Миссис Меринг громко ахнула, и ярмарку официально объявили открытой. Я поспешно зарыл главный приз в восемнадцатую и стал разравнивать граблями песок.

– Седьмую! – раздался за спиной детский голос.

Я обернулся. Там стояла Камелия Каттисборн в розовом платье с пышным бантом. В руках у нее зеленела супница в форме салатного кочана.

– Еще закрыто, – заявил я, разравнивая соседние ячейки и раскладывая картонные карточки с номерами.

– Я хочу седьмую! – Камелия сунула мне пятипенсовик. – У меня три попытки. Первой будет номер семь. Это мое счастливое число.

Я вручил ей лопатку, Камелия поставила супницу и несколько минут увлеченно рыла песок.

– Может, попробуешь другую? – предложил я.

– Я пока не закончила, – отказалась Камелия и еще немного потыкала лопаткой.

Потом она выпрямилась и окинула взглядом ячейки.

– По углам никогда не бывает, – протянула она задумчиво, – и четырнадцать тоже не пойдет. Потому что сегодняшнее число, а в датах всегда пусто. Двенадцать, – наконец решила она. – Столько мне исполнится в день рождения.

Камелия вскопала ячейку.

– Вы точно что-то клали? – усомнилась она.

– Да. Три шиллинга и главный приз.

– А вдруг вы их прикарманили и нарочно всем говорите, что они там, а их там нет?

– Нет, я так не делал. Какой номер выбираешь третьим?

– Я пока не буду. – Она вернула мне лопатку. – Пойду подумаю.

– Как вам будет угодно, мисс.

Она протянула раскрытую ладонь.

– С вас двухпенсовик сдачи. За третью попытку.

Она, часом, не состоит в родстве с леди Шрапнелл? Может, вопреки очевидному мистером К все-таки окажется Эллиот Каттисборн?

– У меня нет сдачи, – вздохнул я.